Цена 1 часа рабочей силы, как правило снижается.

Материал из m-17.info

ПРАВО / Cовокупность правил поведения / Л.С. ЯВИЧ ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА /

§ 3. Правовое, нравственное и научное осознание действительности

С точки зрения исторического материализма вся сфера жизни общества подразделяется на область общественного бытия и область общественного сознания. Общественное бытие людей определяет их общественное сознание. Духовная деятельность, определяясь в конечном итоге материальными ее условиями, находит свое выражение «в языке политики, законов, морали, религии, метафизики и т.д.»[1].

В литературе последних лет мало обращается внимания на то, что юридическая форма общественных отношений относится к обширнейшей сфере осознания, духовного усвоения людьми материального мира природы и производства. К сфере общественного сознания относят только правовые взгляды и правовую идеологию, т.е. правосознание[2].

С полной категоричностью утверждается, что все другие правовые явления (нормы права и т.п.) «подчиняются уже иным закономерностям, свойственным системе права данного государства, а не закономерностям, присущим формам общественного сознания»[3]. В рассуждениях сторонников отнесения к общественному сознанию только правосознания есть некоторые слабые моменты. Все согласны с тем, что право имеет специфические закономерности своего развития, но особые законы действуют в каждой разновидности духовного освоения материальных отношений (в искусстве, науке, философии, нравственности, религии, идеологии). К тому же, если общественное сознание (правосознание, в первую очередь) выражено в юридических нормах, в правах и обязанностях субъектов, в политических требованиях или религиозных догмах, в принципах морали, то разве оно при это теряет свое основное свойство осознания действительности? Другой вопрос, что это осознание может быть и иллюзорным. Юридическая форма действенна, активна,, нацелена на воплощение в общественных отношениях, но ее влияние зависит и от того, как отражены в ней фактические отношения. Сознание и воля, воплощаясь в праве, приобретают новые, важнейшие свойства и качества, однако непосредственное содержание собственно права остается волевым, духовным,, идеологичным, в нем нет, очевидно, материального субстрата. В противном случае право надо было бы отнести к базису общества.

Материализация права начинается лишь при его осуществлении в деятельности людей, когда образуются правовые отношения и правопорядок; она завершается тогда, когда

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 59

положения права воплощены в экономической структуре, в производстве, распределении и обмене, т.е. в сфере общественного бытия. Генетическая связь юридической формы с общественным сознанием несомненна. Придание воле господствующих классов в праве обязательности, гарантированной государственным принуждением, особой внутренней структуры и внешних форм выражения предопределит отличие права от всех других форм общественного сознания, но не лишит его идейного содержания. Более того, так же как «производство идей, представлений, сознания первоначально непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей»[4], так и становление права связано с закреплением фактических отношений, которое в дальнейшем отрывается от производственной деятельности, отношений собственности, образуя специфическую форму упрочения господствующих отношений. В дальнейшем, право точно так же, как государство, «постоянно возникают из жизненного процесса определенных индивидов», из того, «как они действенно проявляют себя в определенных материальных, не зависящих от их произвола границах, предпосылках и условиях»[5].

Самые общие категории исторического материализма – общественное бытие и общественное сознание – потому детализированы в понятии базиса и надстройки, что в реальном классовом обществе именно совокупность производственных отношений образует ту основу, над которой возвышаются государство и право. Оставаясь областью идеологических, волевых отношений, надстройка накрепко связана со своим экономическим базисом. Любые явления надстройки суть та же сфера общественного сознания в гносеологическом аспекте но в онтологическом плане компоненты надстройки отличны от форм сознания тем, что институционализированы, обладают особой организацией, включают людей, учреждения и т.п., являющихся субъектами общественных отношений. Надстройку и сферу общественного сознания нельзя отождествлять, но и нет оснований противопоставлять их друг другу. Поэтому неправ, в частности, А.А. Ушаков, который, отстаивая возможность отнесения права к формам общественного сознания, отрицает его обоснованную интерпретацию в качестве формы экономических отношений[6], излишне категоричен в своем диспуте с теми, кто относит к общественному сознанию только правосознание. Последнее и в самом деле чистая форма общественного (и индивидуального) сознания, чего нельзя сказать о самом праве.

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 60

Право как идеологическая категория было подвергнуто исследованию основоположниками марксизма-ленинизма не в меньшей мере, чем в качестве юридической формы общественных (материальных) отношений или законов, выражающих государственную политику и защищенных аппаратом принуждения[7]. Генетическая связь права с общественным сознанием дает возможность подойти к нему как к разновидности духовного освоения окружающего мира, если при этом не забывать его главной социальной функции. Мы привыкли к тому, что лишь наука (логическое, теоретическое знание) служит средством познания. Между тем еще К. Маркс обращал внимание на отличие ее от иных средств духовного освоения мира – от художественного, религиозного, практического познания[8]. В настоящее время чаще всего различают две основные формы освоения сознанием окружающей человека реальности – научное познание и оценочное, последнее осуществляется в искусстве, морали и праве[9]. Оценочно-практическое познание действительности имеет место при осуществлении законодательной деятельности и правосудия. Не случайно К. Маркс писал, что законодатель подобен естествоиспытателю, что «законодательная функция есть воля не в ее практической, а в ее теоретической энергии. Воля не должна здесь утверждать себя взамен закона: ее роль в том именно и заключается, чтобы открыть и сформулировать действительный закон»[10]. Не случайно, что в правосудии исключительное значение имеет установление по делу объективной истины, тщательное исследование всех обстоятельств рассматриваемого казуса и его оценка с точки зрения закона или иных официально принятых в стране форм выражения права.

Разумеется, процесс познания, духовного усвоения действительности в праве существенно отличен от логического познания, осуществляемого в теоретических исследованиях, в науке. Перед законодателем и правосудием стоят строго определенные практические задачи обеспечения правопорядка, соответствующего сущности данного государства, лежащей в его основе экономической и классово-политической структуре. Результаты познания тут находят свое выражение не в системе понятий теоретического уровня, а в практических правовых актах, обязательность которых покоится на охране принудительной силой государства. Эти акты должны вписываться в существующую систему права и соответствовать законности. И все же есть все основания считать правовую реальность в целом одной из форм

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 61

познания действительности. Это сугубо целенаправленное и специфическое духовное усвоение фактических отношений, осуществлявшееся в течение многих веков почти целиком на эмпирическом уровне и с классово определенных позиций Тем не менее хорошо известно, что при изучении истории общества правовые памятники оказываются не менее важными источниками нашего знания о существовавших в прошлом общественных отношениях, чем многотомные фолианты многих ученых Да и существующее ныне в государствах законодательство позволяет подчас точнее судить о характере общественной формации в стране, чем свидетельства, почерпнутые из научных трудов, например, современных ученых социологов Нельзя забывать, что философия и общественная наука всегда носили и носят в настоящее время партийный, т.е. классовый, характер, искажающий действительное положение вещей в интересах господствующих социальных сил не менее, чем оно оказывается искаженным в законодательстве, а то и более, поскольку очень часто служат идеологической апологетике существующего строя. Когда же стоят задачи правового регулирования, то искажению действительных отношений в законе есть строгий предел не отразив в нормах права более или менее верно существующих отношений, нельзя надеяться на их действенное и объективно необходимое урегулирование. Конечно, при этом, в отличие от научного исследования, часто не ставится даже задача проникновения в сущность отражаемых (описываемых в норме) отношений.

Развивая научные основы правотворчества и правосудия в условиях социалистического общества, можно правовую действительность существенно приблизить к фактическим отношениям и учитывать при регулировании последних объективные закономерности развития общества. Используя научные выводы, законодатель в состоянии действительно поступать как естествоиспытатель, исключая из своей работы субъективизм и волюнтаризм, руководствуясь достоверным знанием о тех социальных процессах, которые подлежат правовому опосредованию. Можно было бы тут сделать лишь одно замечание. Всемерно поощряя внедрение науки в законодательство и правосудие, нельзя становиться на позиции голого сциентизма, игнорирующего все иные социальные ценности, кроме абстрактной научной истины. Это замечание особенно уместно в наше время, когда в общественные науки бурно проникают методы количественного (математического) анализа, кибернетики, придающие обществоведению характер точной науки, подобно естествознанию, но формализирующие вместе с тем знания, лишающие их гуманитарной направленности. Формализованный теоретический вывод, пусть и отражающий какую-то сторону объективной истины об исследуемых социальных процессах, должен быть всегда соотнесен с этическими ценностями и конкретными поли-

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 62

тическими обстоятельствами. Чем выше научно-технический потенциал государственно-правового воздействия на поведение людей, на общественные отношения, тем больше внимания следует уделять разработке этических основ законодательства и правосудия История учит, что пренебрежение нравственными принципами в любом виде общественной деятельности может приносить тяжелые последствия людям.

Нравственные нормы и принципы историчны, на протяжении всего общественного развития системы морали менялись и в классово-дифференцированных формациях всегда приобретали классовую направленность. Тем не менее нравственность содержит некоторые простейшие правила человеческого общежития, обеспечивающие жизнеспособность любой социальной общности. Нарушение подобных норм, извращение простейших правил общественности, особо свойственные представителям привилегированной части имущих классов и лицам, обладающим неограниченной властью, во все эпохи носило явно антиобщественный характер и пагубно отражалось на функционировании всей социальной системы Напротив, внимание к нравственному облику человека, забота о нравственном воспитании людей и о нормальном моральном климате в коллективах являлись и являются одним из признаков здорового общества, залогом его прогрессивного движения. Нравственные убеждения и идеалы прогрессивных классов и социальных групп всегда содержали и содержат элементы общечеловеческих моральных норм, в формировании которых решающую роль играют трудящиеся массы и передовые люди своей эпохи.

По всей видимости, нет более близкого к праву общественного явления, чем нравственность (нормы морали), но нет и более отличных друг от друга регуляторов поведения по своему механизму действия. Правовая и нравственная формы духовного усвоения социальной жизни очень сходны потому, что обе они являются формами практически-оценочного познания, жизненно необходимого людям цивилизованного общества и дополняющего научное познание действительности. Право и нравственность в одинаковой мере служат нормативными регуляторами общественных отношений, интеллектуальными типовыми моделями поведения, имеющего определенное социальное значение Формирование таких моделей поведения в одинаковой мере оказывается возможным благодаря особому свойству индивидуального и общественного сознания к опережающему отражению действительности[11]. Наконец, право и нравственность во многих случаях имеют один и тот же предмет регулирования, воздействуют на одни и те же отношения. В таких случаях может иметь место либо усиление (интерференция) влияния

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 63

ства. В этом случае исполнение юридических обязанностей приобретает силу нравственного долга, вступает в действие механизм морального влияния, предопределяющий добровольность и сознательность исполнения тех или иных требований. Разумеется, добровольное выполнение норм права может быть связано не только с моральным фактором, но нам представляется, что когда речь идет об отдельной личности и ее поведении, то именно моральный фактор в первую очередь обусловливает добровольность и добросовестность выполнения требований закона.

Если научная обоснованность норм права выдвигает при исполнении юридических обязанностей рациональные доводы, то нравственное обоснование тех или иных юридических мер на первый план ставит принцип соответствия личных и общественных (коллективных) интересов, этические мотивы, гуманитарные ценности и даже эмоциональные моменты. Самый желательный для законодателя вариант имеет место в тех случаях, когда право одновременно отвечает моральным и научным требованиям. Нетрудно убедиться, что в конце XX века научная обоснованность требований закона стала весьма существенным аргументом необходимости его принятия и действия. Тем не менее эффективное правовое регулирование предполагает соответствие научной обоснованности принципам нравственности.

О законах государства, построенных на науке и нравственности, мечтали лучшие умы человечества давно. Мечты просветителей прошлого оставались мечтами – суровая действительность классовых битв и социальных конфликтов, изменения в нравственных идеалах и научном понимании мира, безудержное своеволие монархов и политических диктаторов, партийные распри и политические столкновения, национальные предрассудки и религиозные суеверия, долгие столетия исключали серьезную возможность принятия государственными властями законов, вполне отвечавших достижениям науки и последовательно выражавших передовые нравственные идеалы. В принципе государственная власть меньшинства никогда не в состоянии опираться на нравственно и научно обоснованный правопорядок, хотя и не отказывается сейчас от известных попыток использования в законодательном регулировании общественных отношений достижений научной мысли и обращения к нравственным устоям населения, что объясняется не только ее желанием, но и культурой людей. Проблемы научного и нравственного обоснования законодательства подняты с особой силой в настоящее время. От них по многим причинам не могут отказаться идеологи и политики в индустриально развитом буржуазном обществе. Однако разрешить их в таком обществе невозможно, ибо главный социальный ориентир в нем – прибыль, обогащение, нажива, прагма сегодняшнего дня, жестокая кон-

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 66

курентная борьба между крупнейшими капиталистическими монополиями и подавление демократического, прогрессивного движения широких масс трудящихся.

В социалистическом обществе проблемы научного и нравственного обоснования законодательства приобретают совершенно новый смысл и могут успешно разрешаться уже не в интересах сохранения политического господства меньшинства, а в интересах всех людей труда, в интересах трудящихся и всего прогрессивного человечества. Превосходство права социалистического общества над буржуазным правом предопределяется не только его экономической основой и политическими задачами, но в значительной мере развитием научных основ правотворчества и его нравственными идеалами. Это превосходство объективно обусловлено, но достигается и может быть достигнуто не самотеком, не само по себе, а лишь благодаря целеустремленной деятельности людей, использующих в достаточной мере преимущества, заложенные в социалистическом обществе. Признание права надстройкой над экономическим базисом и классово-политической направленности законодательства государства ни в какой мере не снимает важнейших для социалистического общества проблем научной и нравственной обоснованности законодательства, от успешного разрешения которых во многом зависит движение социалистических стран по пути коммунистического преобразования общественных отношений и социального прогресса, раскрытие всестороннего превосходства нового строя перед капитализмом.

Подчеркивая связь права с наукой и нравственностью, при всем уважении к науке нельзя не видеть, что наиболее органичной в истории всегда была связь права с моралью. Объясняется это не только тем, что наука только в наше время приобрела исключительный авторитет и стала оказывать сильнейшее непосредственное влияние на все стороны современной общественной жизни. Причина особой взаимной связи права и нравственности также не только в том, что они представляют в одинаковой мере форму практического познания общественной деятельности и средство ее социального регулирования. Возможно, дело заключается и в том, что правовые установления по самому своему существу нельзя оторвать от представлений о правде и правосудии, о справедливости, защите чести и достоинства человека, об общественном долге и обязанности. Никто не станет утверждать, что право эксплуататорского общества действительно выражает такие идеалы и что нравственные нормы не подвергаются в каждом обществе историческому изменению. Однако верным оказывается утверждение, что в классовом обществе моральные ценности подлежат охране со стороны права, закона и суда, что, с другой стороны, каждый находящийся у власти класс выражает в праве свои нравственные нормы и апеллирует к моральным устоям граждан.

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 67

Выхолащивание нравственного содержания права происходит сильнее всего в период упадка данной формации.

Вопрос о соотношении права и морали всегда был в центре внимания крупнейших мыслителей прошлого. Известно, что именно в древней Греции отмечается наиболее раннее выделение нравственности и права из религиозно-мифологического мировоззрения. В силу сравнительно быстрых процессов разложения родового строя, прогрессирующего разделения труда, собственности и имущественного положения людей, развития ремесла и торговли, формирования классовых различий и возникновения классовой борьбы рабовладельческий строй в античном обществе приобрел классические формы. Философы древней Греции, а за ними политики и юристы рабовладельческого Рима довольно четко дифференцировали обычные нормы, нравственность и право. Вместе с тем уже тогда отмечалась связь морали и права. Так, Аристотель учил: «Понятие «справедливость» означает в одно и то же время как законное, так и равномерное, а несправедливость – противозаконное и неравномерное (отношение к людям)»[12].

Древний Восток имел свои особенности развития, связанные с азиатским способом производства[13], здесь и после установления рабовладельческого строя тысячелетия господствовало религиозно-мифологическое сознание, поглощавшее моральные нормы и предполагавшее монопольное положение жреческого сословия. Видимо, эта форма общественного сознания так и не претерпела полной дифференциации и позднее, по мере становления феодальных отношений, переросла в господство более поздних религиозных систем[14]. В эпоху феодализма религиозные догматы поглотили в Западной Европе мораль и частично право, а в странах Востока всеобщее значение приобрело мусульманское право, основанное на исламе, а это означало полное или почти полное отсутствие светского права (европейские государства сохранили светское право). При феодальных отношениях «догматы церкви стали одновременно и политическими аксиомами, а библейские тексты получили во всяком суде силу закона»[15]. Средневековье не знало и не могло знать проблемы соотношения права и нравственности, вся идеологическая сфера находилась под господством религиозного мировоззрения.

По мере становления буржуазных отношений положение меняется. Уже Ренессанс несет с собой осознание человеческого достоинства, стремление освобождения человека от религиозно-церковных пут, развитие нравственного сознания. Поскольку феодальное светское и каноническое право все еще тесно

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 68

переплетались, борьба против религиозных догм, за нравственную самостоятельность личности была выражена в идеологии как противопоставление морали праву. В условиях выступлений третьего сословия и крестьянства против феодального произвола и диктата церкви даже теоретические устремления Томазия, Канта, Фихте противопоставить право и нравственность выражали борьбу за свободу совести и индивидуальную свободу личности против всепоглощающей опеки государственной власти и религиозных преследований. Однако попытка обособить право и нравственность не могла увенчаться успехом. Новый класс (буржуазия) шел к власти с едиными политическими, нравственными и правовыми идеями. Гегель, еще признавая противоположность права и морали, говорил о том, что она «снимается» нравственностью, которая есть действительность того, что в праве является только возможным, а в морали— только должным[16]. В скрытой философской форме здесь содержится требование привести право (феодальное) в соответствие с моралью (буржуазной), что можно сделать только при помощи государства.

Гегель рассматривал различные области общественной жизни в качестве проявлений объективного духа (спекулятивного выражения объективных закономерностей). Движение объективного духа в обществе проходит три ступени: абстрактное право (бытие свободы, основу которой составляет собственность), мораль (внутреннее убеждение, содержание которого дается не кантианским формальным императивом, а самой историей) и нравственность, которая охватывает семью, гражданское общество, государство («шествие бога в мире; его основанием служит сила разума, осуществляющего себя как волю»),. Таким образом, мораль наполняет абстрактное право как возможность свободных действий содержанием соответствующих требований, а воплощение права и нравственности в жизни {в семье, в обществе, в государстве) означает реализацию морали и, вообще, объективного духа, его цель – реализация свободы во внешнем мире человеческого поведения, в мире свободных отношений.

Если у Канта и Гегеля требования новых правовых, нравственных и политических отношений, к которым стремилась буржуазия, было выражено в туманной форме идеализма, то идеологи французской радикальной буржуазии выступали с позиций революционно-практического преобразования общества, хотя и для них материальные истоки права и морали были неизвестны. Для Руссо позитивное право должно соответствовать

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 69

естественному праву, в основе которого лежит справедливость— свобода и равенство людей. Концепция естественного права, помимо прочего, служила нравственному осуждению феодального деспотизма и произвола, выдвигала идею суверенитета народа и требовала, чтобы государство служило охране природой данных человеку прав и свобод, обеспечивающих социальную справедливость. Мы понимаем идеализм представлений о вечных природных правах человека, буржуазность требований равенства всех перед законом и права на частную собственность, но тут мораль и право сомкнуты в нечто единое, противопоставленное старому строю.

В дальнейшем, после прихода буржуазии к власти, подход к вопросу связи права и нравственности меняется. Уже в классическом юридическом позитивизме (Еллинек и др.) право объявляется только минимумом нравственности, необходимым для поддержания общественного порядка. По мере того как происходила формализация отонятия права, оно стало рассматриваться лишь как средство достижения этических идеалов. Право и нравственность вновь противопоставляются, нравственное содержание права выхолащивается, что в наибольшей мере проявляется в современном кельзеновском нормативизме. Для эпохи империализма характерно стремление уйти от серьезного-решения проблемы связи нравственности и права. Более того,, даже возврат к идеям естественного права не служит обоснованию справедливых и разумных основ законодательства» а используется подчас для оправдания беззакония, с тем чтобы отвергнуть роль «склеротического позитивного права»[17]. Можно,, конечно, и нравственные ценности использовать для обоснования нигилистического отношения к праву, но весь вопрос в том„ какую и чью мораль противопоставляют какому праву, чьей законности. Без конкретно-исторического, материалистического и классового подхода проблему соотношения права и нравственности решить нет никакой возможности. Вместе с тем совершенно очевидно, что в наиболее критические эпохи человеческого развития, когда ломаются или расшатываются устоявшиеся социальные институты, экономические и политические системы, правовые режимы и нравственные устои, люди всегда склонны искать точку опоры в каких-то незыблемых ценностях. В этом смысле характерны слова К. Ясперса: «Право повсюду основывается на политической воле – политической воле к самоутверждению определенного государственного строя. Поэтому право имеет два источника: указанную политическую волю и идею справедливости. Когда происходят большие события,, когда речь идет о повороте в жизни общества, тогда ссылаются на справедливость. В остальное время говорят исключительно о праве, о законном праве, которое должно считаться абсолют-

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 70

ным»[18]. Трудно сказать, говорит ли К. Ясперс об этом с горечью или надеждой, но борьба, против фашизма во вторую мировую войну открыла глаза наверно многим адептам изгнания из политики и права каких-то, пусть элементарных нравственных принципов. Исторический опыт подтверждает, что отказ от этических основ права и политики чреват тяжелыми последствиями для общества, свидетельствует о попрании простейших, жизненно необходимых правил человеческого общежития, носит асоциальный характер и чаще всего влечет массовые преступления против человечества со стороны правящей клики, свидетельствует не только об антидемократизме данной политической системы, но и о полном отрыве государственной власти от населения, ставит непреодолимую преграду для действий власти в пользу социального прогресса. Любые, даже самые высокие цели не могут служить оправданию аморальности юридических и политических решений.

Есть и более специальный аспект проблемы: специфика права и его социальных функций такова, что оно, оставаясь правом, не может быть очищено от морали, отделено от нравственности. Нравственность так или иначе опосредует связи между индивидами и сообществом людей, поддерживает жизнеспособность общества на определенной ступени его развития и при соответствующем типе экономической и классовой структуры. Цинично пренебрегая общечеловеческими критериями справедливости, правды и лжи, добра и зла, законодатели и судьи не могут бороться с преступлениями, исправлять нравы людей, укреплять престиж права и правосудия. Настоящее и закономерное соответствие между правом и прогрессивной моралью может быть достигнуто лишь в обществе, ликвидировавшем эксплуатацию человека человеком, установившем полновластие трудящихся, принципы социалистической демократии. Ко всему сказанному добавим, что понимание материальной детерминации, историчности и классовой направленности морали в классово-структурированном обществе не отрицает того, что «в обыденной жизни, при простоте отношений, с которыми там приходится иметь дело, такими выражениями, как справедливо, несправедливо, справедливость, чувство права, пользуются даже по отношению к общественным явлениям без особых недоразумений»[19].

Особая связь между правом и моралью, исключительное значение нравственных принципов законодательства и правосудия весьма четко проявляется в правосознании, в котором важнейшее место занимает этическая оценка права. В. Кнапп различает в правосознании две системы представлений: одна система тождественна знанию действующего права, другая – ообст-

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 71

венно правосознание, которое является оценкой существующего права и его социальным коррективом[20]. В последнем случае в правосознании нравственно-оценочный момент просматривается очень четко, благодаря чему правовые взгляды обладают исключительно развитой ценностно-ориентирующей функцией, свойственной морали[21]. Правосознание не есть просто совокупность взглядов на право, это двуединая система представлений, оценок, убеждений, настроений и чувств, раскрывающих отношение общества и отдельных лиц, классов, социальных групп к действующему праву, к праву прошлого времени и к тому, каким оно должно быть. Правосознание как форма общественного сознания, правовая идеология и психология пронизаны нравственными ориентирами.

Глубокое проникновение нравственных ценностей в правосознание объясняется генетическими обстоятельствами. По мере становления фактических отношений, требовавших юридического закрепления, в нравственном сознании выделяются представления о гарантированном возможном поведении их субъектов, об их правах. Дополнение моральных обязанностей, суждений о социальном долге этими представлениями об особых возможностях свободного выбора и действий образует постепенно новую область общественного (и индивидуального, группового) сознания – правосознание, в котором и прежние нравственные суждения об обязанностях превращаются в обязанности правового характера. По мере формирования соответственно возникшему правосознанию общих юридических норм само правосознание обогащается идеей объективного права, а позже и другими юридическими категориями, среди которых на первое место выходит законность как наиболее прямое юридическое выражение этической категории справедливости. Само собой ясно, что в классовом обществе идеи справедливости, права, законности оказываются зависимыми от тех конкретно-исторических и, в первую очередь, материальных условий, в которых существуют индивиды, принадлежащие к тем или иным классам. Внимательный анализ развития правосознания в классово-антагонистических формациях показывает, что во все эпохи довлеющим оказывалось общественное правосознание экономически и политически господствующих классов, оно же находит закрепление в законодательстве и судебной практике.

В буржуазной литературе проблемы правосознания решаются неудовлетворительно, подчас с позиций субъективного идеализма, примером чему может служить теория Л. И. Петражицкого, стремившегося создать науку о праве как «особом классе психических явлений»[22]. Идеей интуитивного права был

Общая теория права. Явич Л. С. – Л., Изд-во ЛГУ, 1976. С. 72

увлечен М.А. Рейснер, стремившийся подойти к правосознанию с марксистских позиций[23]. Однако подмена права даже революционным правосознанием оказывается неконструктивной. Психологические аспекты права исключительно важны, и вполне возможно становление такого рода направления в советской общей теории права, но при условии последовательно научного подхода к общественной и индивидуальной психологии, в том числе и к интуиции. В настоящее время есть целый ряд работ советских юристов, вносящих значительный вклад в разработку проблем социалистического правосознания[24]. Проблемы правовой идеологии и психологии заслуживают большого внимания, их научное решение имеет не только познавательное, но и практическое значение для законодательной деятельности, правосудия, упрочения правопорядка и подъема правовой культуры людей в социалистическом обществе. Можно надеяться, что исследование правосознания глубже выяснит связь права не только с идеологией и психологией, но также с оценочными категориями нравственности.

Лит.

[1] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 24.

[2] Фарбер И. Е. Правосознание как форма общественного сознания. М., 1963.

[3] Там же, с. 39.

[4] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 24.

[5] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 24.

[6] Ушаков А. А. Очерки советской законодательной стилистики. Пермь, 1967.

[7] Стефанов Н. Теория и метод в общественных науках. М., 1967; Толстых В. И. Искусство и мораль. М., 1973.

[8] Мальцев Г. В. Право как идеологическое явление.— «Советское государство и право», 1973, № 3.

[9] См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 12, с. 727—728.

[10] Mapкс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 359.

[11] Анохин П К Философский смысл проблемы естественного и искусственного интеллекта – «Вопросы философии», 1973, № 6

[12] Этика Аристотеля. СПб., 1908, с. 83.

[13] См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 402 и сл.

[14] См. подр.: Виткин М. А. Восток в философско-исторической концепции Маркса и Энгельса. М., 1972.

[15] Маркс К., и Энгельс Ф. Соч., т. 7, с. 360

[16] Гегель. Соч., т. VII. См. подробнее о современном понимании гегелевских конструкций: Овсянников М.Ф. Гегель. М., 1971; Нерсесянц В.С. Политико-правовая проблематика на X Гегелевском конгрессе— «Советское государство и право», 1974, № 12; Маньковский Б. С. Учение Гегеля о государстве и современность. М., 1970.

[17] Rom men H. Le droit naturel. Paris, 1945, p. 179.

[18] Ясперс К. Куда движется ФРГ. М., 1969, с. 217.

[19] Маркс К и Энгельс Ф. Соч., т. 18, с. 273—274.

[20] Кnаpp V. Filozofiske problimy prava. Praha, 1974.

[21] Мораль и этическая наука. М., 1974.

[22] Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности, т. 1. СПб., 1909, с. 243.

[23] Рейснер М. Право, наше право, чужое право, общее право М, 1925

[24] Фарбер И.Е. Правосознание как форма общественного сознания; Лукашева Е. А. Социалистическое правосознание и законность. М, 1973; Остроумов Г. С Правовое осознание действительности. М., 1969.