Цена 1 часа рабочей силы, как правило снижается.

Материал из m-17.info

Текущая версия на 09:57, 4 апреля 2010

Движение / Концепция жизнеустройства / Всеобщая теория развития /

Кто, когда и как вычитывает диалектику из этой книги?

Непосредственная практика диалектики.

"Общественная жизнь - раскрытая книга диалектики". В этих словах К. Маркса заключается глубокий смысл, можно сказать, революцион­ный переворот в понимании диалектики, материалистическое объясне­ние ее сути и указание на то направление, в котором следует идти, чтобы постичь природу всеобщих диалектических законов и превращения их во всеобщие законы диалектики, природу всеобщего развития и пре­вращения его во всеобщую теорию развития, становление такого ана­лога всеобщей универсальной теорией познания, методом и, что самое главное, в конечном счете - способом практического преобразования мира и - таким образом - продолжения действительного развития. Наконец, такая постановка вопроса позволяет понять, как диалектика, будучи учением о "всестороннем и полном противоречий историчес­ком развитии" [31, с, 84], выступает таким образом учением о законах "развития всего конкретного содержания мира и познания его" [34, С 84], в результате чего мы получаем "движение материи respective движение истории, улавливаемое, усвояемое в своей внутренней свя­зи" [34, с. 144-145], понимание диалектики как учения о "всемирной, всесторонней, живой связи всего со всем и отражения этой связи... в понятиях человека... дабы обнять мир" [34, с. 131]. Немаловажен при этом вопрос о том, как (и кем) осуществляется "вычитывание" из этой "книги" диалектики развития и превращение? (формирование) во всеобщее понятие, всеобщую теорию, концепцию развития, логику и теорию познания. При этом "субъект, общество, должен постоянно витать в нашем представлении как предпосылка [21, с. 728]. (Под субъектом подразумевается не просто человек, по знающий индивид, личность, а субъект общественного исторического действия. А это, в конечном счете, класс.)

Разумеется, не просто наблюдение, созерцание общественной жизни здесь имеется в виду с той, мол, только разницей, что в поле зрения теперь уже не естественные процессы природы, а общественные со­бытия, диалектичность которых пообнаженнее, очевиднее, виднее, и потому здесь-де легче просматривается развитие под образование диалектических понятий. И не индивидом вычитывается диалектика, не абстрактным чело­веком, проницательно всматривающимся в "гущу жизни" или "перели­стывающим страницы" общественной истории и берущим на заметку встречающиеся диалектические картинки, которые здесь, мол, ярче, нагляднее, чем в естественной природе и лучше подводятся под об­щие диалектические представления, принципы, категории, убедитель­нее иллюстрируют, "подтверждают" последние и демонстрируют их "связь с жизнью".

Не призыв это также к "коренной перестройке" - впредь в "добы­вании" диалектики делать ставку не на естествознание, а на обществознание. Дело здесь вообще не в знании (независимо от того, естество- оно знание или обществознание, или так называемое фи­лософское знание). В обществоделании, если так можно выразиться, вся суть, т. е, все дело в деле и в логике дела человеческого, в прак­тике, революционно-практической деятельности, всегда обществен­ной, преобразующей, изменяющей природное, а не рассматривающей и сохраняющей последнее в нетронутости, естественности. Как уже было сказано, вещь должна перестать быть собой, чтобы быть собой в содержании знания (объективной истиной). И это может обеспечить лишь человеческая практическая деятельность. То же, что называет­ся естествознанием, как и любая иная форма общественного созна­ния, собственного развития не имеет и обязано своим появлением и существованием все той же общественной практике (из нее и для нее, из и для практической общественной потребности, которая для науки важнее десятков университетов). И должно оно, по мнению Маркса, в свою очередь, быть доведено, в конечном счете, до превращения в производство, а то и в непосредственно производительные силы. А пос­леднее, как известно, опять-таки - дело общественное, общественно-практическое. Используя образное сравнение Маркса, можно сказать, что то, с чем имеет дело непосредственно естествознание, - еще (и притом не без помощи диалектики) пока прикрытая, недораскрытая "книга", чтобы по ней можно было "читать" диалектику, ее еще сле­дует раскрыть, а само раскрытие - это уже практическое действие, и опять-таки общественного свойства - общественная революционная практика. При этом не научная революция имеется в виду, и даже не научно-техническая, а прежде всего социальная, более того, социалис­тическая социальная революция, и лишь после этого и с помощью ди­алектического метода естественные науки пойдут вперед "семимиль­ными шагами" (Энгельс). Тех, кого смущает, что не собственно естествознание непосредственно является главным поставщиком "двора Ее Величества Диалектики", можно утешить лишь тем, что и не обществознанию отдается при этом предпочтение (1). И даже, что касается так называемого философского знания, - не в нем и не в объяснении им мира, и не в "философском обосновании", "интерпрета­ции" и т. п. ведь дело, а в революционно-практическом изменении мира.

Прежде чем говорить о том, как, кем и откуда "вычитывается" диалектика, выше было рассмотрено, вычитыванием чего это должно быть, чтобы формировалась ("разрабатывалась" (Ленин)) материа­листическая диалектика. Иными словами: что является ее объек­тивным содержанием, и на необходимом основании чего происходит формирование ее как всеобщей теории развития, концепции развития,, аналогом чего только и может быть формирование всеобщих понятий, категорий? Мы рассмотрели, как вообще можно заполучить, схва­тить, охватить познанию всеобщность, бесконечность, всеобщие зако­ны всеобщего движения всеобщей материи, всеобщую связь всего со всем в беспредельном мире, чтобы получить науку о предельно все­общих законах природы, общества и мышления, имея дело при этом исключительно с конечными, конкретными вещами, формами бытия. формами движения, кроме которых, как говорит Энгельс, познавать больше нечего, и познание которых входит в компетенцию соответ­ствующих конкретных наук, классифицированных по этим конкретным формам движения? Лишь после этого, разрешив это противоречие, можно рассматривать, откуда и как непосредственно осуществляется "вычитывание" и "выписывание" (изложение) диалектики.

Говоря о "вычитывании" объективной диалектики развития (реаль­ного) из общественной формы движения непосредственно и превраще­нии в теорию развития, логику и теорию познания, следует прежде всего иметь в виду, что оно осуществляется практическим способом из практического ее общественного функционирования в виде пред­метно-практического воспроизведения, где, получается, сам "чита­тель" выступает и "писателем". Больше того, он "пишет" ее прежде всего действием практическим, самой своей жизнью общественной, способом жизнедеятельности, борьбой (т. е. тем же самым, чем и осуществляет живую жизнь диалектики, пригодной для "вычитыва­ния"), проживает и переживает диалектику и этим самым "переписы­вает" диалектику природы, прежде всего, общественным действием, воспроизведением в виде диалектики общественно-преобразователь­ного дела, логики дела. А уже этого практического воспроизведения воспроизведение и выражение в форме понятий будет делом логики. Причем выражение это будет универсальным, всеобщим, аналогом непосредственно логики самого дела (доведенного, разумеется, до универсальности) (2), логики воспроизведения, способа воспроизведе­ния, способа делания по универсальному "контуру". Получается, та­ким образом, логика воспроизведения способа делания самого спосо­ба делания, т. е. способа изменения (революционного) самого способа производства как такового, а не просто репродуктивное воспроизведе­ние изменения вещей по их внешним формам и отношениям (внешне­му "контуру") в их непосредственности и единичности. Это будет уже не та форма движения, которая бытует в естественной природе, а та форма и того движения, которое лежит в основании самого движения преобразования, способа изменения способа производства. Оно, пользуясь известным образным выражением Гегеля, "ближе к плугу чем к пашне". А точнее - к производству способа производства "плу­гов" и, кстати, "пахарей" то же т. е. производства производительных сил и производства самого общественного человека - совокупности всех общественных отношений (конкретно-исторических).

К этому следует добавить, что "вычитывание" происходит не "от имени" и по возможности индивидов и их бытия, а по потребностям и целям обобществившегося человечества (его сущности и необходи­мости) и тех его общественных сил (больших групп людей, занимаю­щих определенное место в системе производства и общественных от­ношений), которые составляют ту сторону движущего противоречия (единства противоположностей), что является ведущей, революционной тенденцией общественного развития. Такую революционную тенденцию осуществляет своим способом жизнедеятельности та обществен­ная группа, которая занимается непосредственно производственной деятельностью, производительным трудом и выражает своим объек­тивным положением интересы и революционные тенденции революци­онных по своей природе производительных сил (являющихся, как из­вестно, критерием общественного прогресса) и, следовательно, объективной необходимости. А это главная сила производительных сил - класс непосредственных производителей материальных благ -рабочий класс.

И независимо от того, представитель какого класса непосредственно берется за перо и начинает осуществлять собственно изложение диа­лектики - общей теории развития (и даже, как правило, по мнению В. И. Ленина, это не пролетарий, которому науками, теорией в усло­виях капитализма заниматься и некогда, и незачем), - объективное содержание для этого он может получить непосредственно только от революционной практики и логики революционного движения рево­люционного класса. Таким образом, "вычитывают" диалектику не просто умные люди, которые еще вчера (или три сотни лет назад) не могли додуматься до таких вещей (не хватило ума, "серого вещества", образованности и т.п.), не смогли разглядеть диалектику, развитие, а сегодня-де могут. И не в том дело, что вчера, мол, не видно было, что вычитывать, а се­годня стало виднее и стоит научить внимательно всматриваться и указать на приметы диалектики, развития, чтобы увидели все то, что видят философы - счастливые обладатели "философского знания". Точнее сказать, диалектику не столько "'вычитывают", сколько "выделывают", и не просто люди, а класс своим действием по обществен­ным целям и потребностям (коих до поры до времени не было).

Дело в том, что вчера еще не было такого уровня развитости че­ловеческого общественного дела и соответствующих (соответствую­щей степени обобществления) общественных отношений обобществив­шегося человечества, под эгидой которых осуществляется практическое преобразование природы и отношение к природе (= производительные силы), т. е. не было дела, производящего и воспроизводящего в своем функционировании как развитие действительность в ее развитии - по внутренним противоречиям. Способ жизнедеятельности человека (человечества) должен быть таким, чтобы невозможно было не делать развитие практически, и притом так и такое, что сам способ делания, логика дела вызывает к жизни потребность в идеальном вычленении (и, соответственно, поня­тийном, категориальном выражении) развития. А это предполагает, как мы видели, действие на уровне революционного преобразования самого общественного движения, общественных отношений. И, конеч­но же, все это невозможно, пока нет еще тех общественных отноше­ний, той степени обобществления обобществившегося человечества, на основе которых было бы возможно (вернее, потребно, необходимо, неотвратимо для самой практической жизни) охватывать общее дан­ного ранга и формировать (формо-образовывать) соответствующие общие понятия и категории - эти идеальные выражения обществен­ных отношений. На исторически ограниченном уровне предметно-практической деятельности, имеющей в основании производства не более, чем ме­ханическую форму движения (например, добывание огня трением), невозможно получить понятие движения на уровне всеобщности. Можно получить, подчеркивает Ф.Энгельс, не более, чем суждение наличного бытия (типа: "трение есть источник теплоты"). Для того чтобы получить "суждение понятия, и притом аподиктическое" (наи­высшую всеобщую форму суждения), и чтобы, "дойдя до этой формы, закон достиг своего последнего выражения... всеобщности, в которой и форма и содержание одинаково всеобщи", чтобы он был "не спосо­бен ни к какому дальнейшему расширению" [25, с. 539, 540], - не­обходимы совсем иные производительные силы и не те обществен­ные отношения. Одно дело, например, общественно-преобразовательная дея­тельность крестьянина как совокупности общественных отношений общинного землевладения, когда он царапает сохой поверхность планеты. Естественно, такого уровня деятельность не знает непос­редственного производства развития, а общественные отношения хотя и вызывают к жизни общее категории (и категорию "общее"), обеспечивающее категориям объективное содержание и необхо­димость (вынужденность) идеального их вычленения, и, как заметил К. Маркс, категория "общего" происходит от общего, общинного зем­левладения (3), но это еще и не всеобщее, и не те общественные отно­шения, которые обеспечивают идеальное вычленение уровня всеоб­щего. Для этого тут как раз и не хватает того самого реального развития (развития развития), реальным продуктом которого могла бы быть та­кая общность. И дело не только в уровне и характере производитель­ных сил (4), но и общественных отношений. Нет здесь того уровня развитости коллективности, на котором могут осуществляться обоб­щение и интегрирование всеобщего понятия.

Естественно, у представителя указанной конкретно-исторической совокупности общественных отношений с таким недостаточно обще­ственным характером труда нет возможности обеспечить соответ­ствующие преобразовательно-развивающие и обобщающие действия. "Во всех формах общества, где господствует земельная собствен­ность, преобладают еще отношения, определяемые природой", - от­мечал К. Маркс [13, с. 44]. Суть же дела в изменении природы, преобразовании ее (более того, природы бытия, доводимой до об­щественного бытия и изменения природы последнего). Соответ­ственно, изменение такого способа изменения способа производства, производительных сил, производительности труда и т. д. вызывает к жизни соответствующие производственные и с этим все остальные общественные отношения (материальные и духовные) и их изменения. Ветряная мельница, по Марксу и Энгельсу, дает нам общество во главе с феодалом, а паровая - во главе с капиталистом. Основанием для бесклассовых общественных отношений могут быть производительные силы, опирающиеся на электрификацию (5).

Совсем иное дело - непосредственно общественный характер труда коммунистических отношений, свободная деятельность как самодея­тельность и т. д. Вполне понятно, что на таких разных уровнях разви­тости способа производства, общественных отношений формируется потребность в разного уровня общности понятиях и разных способах мышления в целом. Вообще-то, все человеческие понятия с самого начала общие, как и характер человеческого труда с самого начала общественный. Сте­пень общности понятий, в конечном счете (учитывая немалый ряд опосредствующих звеньев), обусловлена степенью развитости обще­ственного характера труда обобществившегося человечества, степе­нью обобществленности человечества. В известном смысле и получа­ется, что в "конечном счете" общее - это общественное, а всеобщее - это всеобщественное. т. е. коммунистическое. И в самом деле, это высшая форма обобществления человечества, коллективности, спо­собная дать объективное основание и обобщение в отношениях, кото­рое обеспечивает идеальное вычленение таких отношений (и сформи­рование в соответствующие общие понятия) на уровне предельной всеобщности и по форме, и по содержанию.

И опять-таки, одно дело - вычленение и выражение отношений на уровне ремесленной деятельности или частичной деятельности частич­ного рабочего - непосредственного агента орудия труда, агента произ­водства, труд и связь которого с действительностью (тоже частичной, вырванной слабо развитыми орудиями, производством, где господствует разделение труда и т. д.) опосредствуется частичными орудиями (моди­фицированными природными предметами). Логике дела, сформированной на такой частичной основе такого способа производства, может соответ­ствовать способ мышления, который Ф. Энгельс называл "логикой до­машнего обихода, домашнего употребления", "мелкой торговли в науке" и т. п., а В. И. Ленин - "логикой начальной школы". Естественно, что та­кой способ мышления, сформированный не на всеобще-развивательной деятельности, не в состоянии освоить развитие, да еще и всеобщее.

Совсем иное дело - деятельность человека как совокупности всех коммунистических, коллективистских, общественных отношений на основе общественной собственности, где господствует политехничес­кая деятельность, без разделения труда, с переменой рода деятельно­сти в самом способе жизнедеятельности, взаимодействующего не с частичными, вырванными из всеобщей связи вещами, а с процессами, совокупностью процессов и, наконец, с природой в целом в ее единой связи. И опосредствование осуществляется здесь не частичным ору­дием (модифицированной природной вещью), и не машиной даже, а совокупностью машин и, наконец, просто другим явлением природы. Больше того, наука становится непосредственно производительной си­лой. При этом даже не затраченное время на производство продукта является источником общественного богатства, а свободное время (6).

В условиях такого способа деятельности, способа жизнедеятельности возникает потребность в ином способе мышления, познания, теорети­ческого воспроизведения практического воспроизведения действи­тельности. И потребность здесь - в теоретической реконструкции способа воспроизведения мировой связи, а не частичной, и в форми­ровании универсального метода на такой всеобщей основе. Это и бу­дет диалектический способ, диалектическая логика и деятельности, и мышления, и познания, соответствующая логике жизнедеятельности обобществившегося человечества на коммунистическом уровне. Та­кой способ жизнедеятельности и выступает, по существу, в конечном счете, непосредственной практикой диалектики.

Где и когда такая практика встает на повестку дня, там и тогда с необходимостью возникает потребность в диалектике. И без перехода к диалектическому способу мышления, как и без перехода к самому коммунистическому способу жизнедеятельности, объективное само­развитие продолжаться не может. Кризисы, деградация, разрушение будут уделом общества, которое своевременно этого (и того и друго­го) не сделает (кризисы и в производстве, экономике, и в науке, других формах общественного сознания).

Попробуйте без соответствующего уровня практической деятель­ности, способа производства получить диалектический способ освое­ния действительности, способ мышления. И неважно, был ли это Арис­тотель, энциклопедическая голова, который бился над противоречием: отдельный конь и конь вообще, или темный, забитый крестьянин, кото­рый не бился вовсе по поводу противоречивых вопросов в теории.

Интересно, как бы себя чувствовал в наши дни Леонардо да Вин­чи, видя, как четырнадцатилетние подростки за считанные минуты монтируют летательный аппарат тяжелее воздуха (дельтаплан) и, не­брежно оттолкнувшись от земли, парят подобно птицам? Трудно себе даже представить, какие чувства могут обуревать этого человека, де­виз которого был "всю жизнь я буду говорить о крыльях" (7), но которо­му так и не было суждено построить аппарат за всю эту жизнь. А тут, оказывается, так все просто делается. Чего же не хватало Леонардо? Ума? Не смог додуматься сделать дельтавидную форму, а все копировал птиц? Или что еще? Нас интересуют не конкретные аэродинамические идеи, а сам способ мышления в целом и в отношении постижения освоения общего, развития. Все упирается в уровень развитости практики, способа производства во всем комплексе и, соответственно уже этому, - в способ мышления и его возможности, который тоже общественный способ мышления, как и способ делания, в рамках ко­торого возможно формирование соответствующей конкретной идеи (или нет). Например, новая конкретная идея, которой предстоит схва­тить процесс как противоречие, но в условиях способа мышления, ко­торый не терпит противоречивости, это исключено в самой основе спо­соба мышления вообще - не получит возможности не то что созреть, но даже и быть заподозренной и будет удушена в самом начале, ибо та­кое будет не соответствующим самому способу мышления и его акси­омам, постулатам и другим формам, закрепленным предшествующей практикой миллионного повторения. Даже, порой, протаскивая про­тиворечивость через черный ход (так как дальше науке невмоготу без этого) и называя это "парадоксами", "сумасшедшими идеями" и т. п., наука (вернее ее представители) не решается взять противоречие как метод для постоянного подхода к освоению действительности.

Поучительным в отношении зависимости мышления от уровня прак­тики и т. д. является эпизод, описанный Песковым в "Комсомольской правде". Речь пойдет о семье Лыковых, которая вела отшельничес­кий образ жизни в тайге в полной изоляции от общества (десятки лет), от уровня современного производства и отношений. Каким мог быть у них способ мышления? Да таким же, каким оставался способ деятельно­сти, производства и соответствующие патриархальные отношения. На этой модели более чем ясно, откуда получают понятия, мышление свой материал. И биологическое строение мозга этих людей не хуже, чем у остального населения (на уровне XX в. развитости), и природа вокруг та же. Но ожидать от них, например, диалектического мышле­ния, понимания развития, освоения противоречия, всеобщего и т. п. было бы безнадежным делом. Не поставляла им практика такой по­требности даже. Патриархальные отношения абстрактно односторонни, не расчле­нены совершенно. Люди фактически почти совсем лишены обществен­ных отношений, которые могли бы обеспечить обобщение мало-мальски развитой степени общности. У них не было отношений даже уровня об­щинного землевладения. Поэтому совершенно тощие, бедные у них абстракции, жестко односторонние. Правда, заполучены они от уже существующих, ранее развитых (слаборазвитых) языковых форм, но не воспроизводящихся в своем фактическом положении и не напол­няющиеся более богатым содержанием. Таким образом, у них не было ни обогащающейся постоянно логики достаточного дела, ни "интег­ратора", "обобщителя" для понятий, которым являются обычно обще­ственные отношения. То содержание мыслительных форм, которое передано новому поколению стариком, принесенное из "большого об­щества", постепенно утрачивало свое значение без практического вос­произведения и становилось пустотой мифологического толка. И ко­нечно же, никакой потребности в понятиях "развитие", "противоречие" (в диалектическом понимании) и т. п. здесь не могло и быть.

Характерен в этом отношении эпизод с полиэтиленовым мешком, который (эпизод) удивил экспедицию не меньше, чем сам мешок по­разил Лыковых. И в самом деле, ни самолет, ни вертолет, ни радио так не поразили отшельников, как этот злополучный пакет. А все дело в практике. Т. е. все эти сложные вещи (самолет, радио и т. п.) никог­да не были включены в практику этих людей, в практическую дея­тельность. И когда они вдруг появляются, совершенно необъяснимые и непонятные, никак, никаким боком не вписываясь в практические потребности, то воспринимаются как чудо, как какая-то иррациональ­ность, что-то совершенно необъяснимое, непостижимое, не сты­кующееся со всем опытом этого маленького общества и восприни­маемое как не нашего ума дело, как проделки какого-то более могущественного, но не менее непонятного и непостижимого суще­ства. Так и фиксируются эти вещи как чудо божье или дьявольское наваждение, не объяснимые в принципе и не требующие объяснения.

Примерно так же было и с Миклухо-Маклаем. "Человек с луны". С луны, так с луны. Чудо. Но тогда поразило островитян не это. Насчет "с луны" проблема может поразить нас, на уровне нашей практики, а тех людей - нисколечко. А вот что жидкость, "вода" (это был спирт) горит - вот это уже удивительно (ибо не соответствует их практике).

Так и полиэтиленовый пакет. Вроде и стекло, со всеми приметами такового, каждый кусок которого в условиях их практики - бесценная вещь. И все признаки, свойства стекла налицо, прозрачность и т. п. (то, за что оно и ценится в практической жизни), но что совершенно тут непостижимо, несовместимо для формального мышления, так это то, что тут обнаруживается противоречие. То самое стекло (которое, как известно совершенно точно из практики, хрупкое, ломкое и требует огромной осторожности всегда, особенно в условиях такого его дефицита, да и в наше время одно слово - "стекло" на ящике, или изображение, указывающее на хрупкость вещи, даже вовсе не стек­лянной, делается на упаковке все равно в виде стеклянной (символ осторожности). И вдруг это самое стекло, которое - сплошная хруп­кость и именно этой стороной вошло в понятие "стекло" (осторожно - стекло!) вдруг в то же самое время и в том же отношении... мнется (?!). Непостижимо. Не входи стекло никогда в практику, в бытовые отношения, не закрепись в результате этого в такой односторонности от миллионного повторения, все это не вызывало бы никакого удив­ления. Не было бы противоречия, которое следует разрешить и довес­ти противоположности до тождества. Не удивляет же нас факт земного притяжения. Хотя никто не знает природы гравитации, но не удивляет­ся. Удивляет невесомость.

Нет, не Лыковым вычитывать диалектику. Хотя перед ними вся природа сплошь диалектическая. "Море" диалектики вокруг, вернее, не море, а "тайга", лишь изменение, преобразование которой, а не со­зерцание может раскрыть диалектику природы и природу диалекти­ки. А для этого нужны и не те производительные силы, и не те про­изводственные отношения.

Об эпизоде с Лыковыми можно было бы так много не говорить, если бы мы сами не были похожи на них, как две капли воды, с той только разницей, что в отношении к своим нынешним практическим задачам и возможностям. Практика ушла далеко вперед, способ деятельности, производства не тот, что у таежной семьи. А способ мышления? Тот же самый, по­рой не менее "таежный", дремучий, сформировавшийся еще на заре че­ловеческой деятельности и воспроизведения вещей по внешним формам и отношениям. Все то же "или-или", "хрупкое" или "мягкое". Не справля­емся с превращением, с противоречием, как и многие годы назад. А "чудо"? Разве оно не под рукой у нас для "объяснения" того, что не находит пока конкретно-научного объяснения? Остается называть его, например, "ядерными силами", о которых нечего сказать, кроме того, что это что-то такое, что совсем не такой дает результат, как в дру­гих случаях соединения одноименно заряженных тел. Когда, совер­шенно не зная природы человеческого творчества, говорим, что это - природный дар, врожденное, наследственное, закодированное в генах, в ДНК и т. п., то чем это отличается от "божьего дара" по своей содержательности, вернее, бессодержательности? Но все спокойно вос­принимают этого "человека с луны". Как не справлялось естествознание с категорией превращения во времена Гегеля. Энгельса, Ленина, так и не справляется до сих пор. Но раньше были "смягчающие обстоя­тельства". Когда-никогда возникала явно противоречивая ситуация в науке. в производстве, чтобы встал вопрос о смене способа мышле­ния в целом. То эпизодически, то в начале века уже целая наука физи­ка остановилась перед такой потребностью и, не получив нового спосо­ба мышления, впала в глубокий кризис. Теперь практика, производство на каждом шагу ставят такие задачи.

Лыковы преподали своеобразный урок. Тут зримо раскрывается нам общественно-практическая природа способа мышления и полнейшая воз­можность представить себе наглядно отставание своего способа мышле­ния. Тем беднягам достаточно было трех десятков лет изоляции от "большой земли", общественных отношений, чтобы в отношении способа мышления оказаться "отброшенными" на сотни лет назад. А из этого на­прашиваются выводы и в отношении будущего. И прежде всего, что нуж­но строить такие общественные отношения, такой способ производства в целом, который будет формировать потребность в формировании диалек­тического способа мышления. В условиях победившего социализма пол­дела уже сделано. Революция, обобществление собственности и т. д. К этому следует правильно организовать еще дело формирования диалек­тического мышления у каждого. Это нелегко и неудобно, непривычно (Лыковым тоже не очень привычно и удобно умываться), но новый спо­соб мышления пробьет себе дорогу, вернее, практика ему пробьет ее рано или поздно. Задача состоит в том, чтобы не ждать этого сложа руки, а пойти навстречу нельзя не идти. В отличие от Лыковых, к нам никто не прилетит на вертолете и не дарует будущее, не перенесет на десятки лет вперед. Надо все сделать самим и непременно диалектически-прак­тически-революционным способом. Иным просто не получится. Пора от удивления перед парадоксами и единичными встречами с диалектичес­кой противоречивостью типа навязшего в зубах корпускулярно-волнового дуализма (чем "не стекло, а мнется") переходить к пониманию диалекти­ческой сути действительности. А это значит - развития. Еще в XIX в. Ф.Энгельс заметил, что науки отстают лет на 50 от того уровня, который они могли бы иметь, если бы своевременно взяли на вооружение диалек­тику, диалектический способ мышления. С тех пор разрыв вряд ли сокра­тился... "Нация, желающая стоять на высоте науки, не может обойтись без теоретического мышления" [25, с. 368]. А теоретическое мышление, соответствующее современному уровню развития практики, производ­ства и, главное, общественных отношений, - это диалектика, диалекти­ческий способ мышления, диалектическая логика.

Нетрудно заметить, что необходимость перехода к диалектическому (развивательному) способу мышления - не просто доброе пожелание, а настоятельная необходимость, диктуемая тем же самым, что и необхо­димость перехода к коммунизму в общественном развитии.

На вопрос: "А не получится ли, что без социалистической, комму­нистической революции немыслима и диалектика?" - ответ может быть один: утвердительный.

И нет здесь ничего удивительного, ибо не только диалектического учения нет без коммунистической революции. Нет до этого еще и на­стоящей истории, есть лишь "предыстория человечества" (Маркс), нет и подлинной науки - "единой науки - истории" (Маркс), которая складывается из истории природы и продолжения (и воспроизведения) ее - истории общества, а есть пока только предыстория науки в виде некоторого конгломерата отраслей знании, претендующих на самостоя­тельность и в лучшем случае - на внешнее взаимодействие. Как и нет еще того единого, что составляло бы объективное основание для такой единой науки - единого производства, достигшего в своей развитости уровня "единого предприятия". Лишь такая наука и такое производство только и в состоянии обеспечить у себя применение диалектики, диалек­тического метода. А без применения, без диалектико-логико-теоретико-познавательного функционирования, по существу, еще нет диалектики (нет ее живой жизни).

Нет до коммунизма и подлинного всеобщего, которое могло бы обеспечить "наполненность содержанием" этого понятия (общее-то - это, как было сказано, общественное, а всеобщее - это всеобщественное, коммунистичное) (8). В предыстории нет, наконец, и развития такой формы и такой развитости, чтобы служить основанием для всестороннего, полного понятия развития в диалектическом понимании, ибо нет и не­возможно продолжение реального развития без коммунистической ре­волюции. Причем дальнейшее развитие невозможно не только для собственно общественной формы движения в ее особенности, для че­ловечества, но и для саморазвития необходимости материи вообще, которое не может дальше продолжать себя в форме случайности, а лишь в форме свободы, т. е. сознанной необходимости, планомерной деятельности со знанием дела, объективных законов развития и со­знательного их применения для фактического продолжения реального развития.

Насколько это грандиозный поворот в истории (в развитии исто­рии как истории развития), видно из следующей характеристики его, данной Ф. Энгельсом: "Лишь сознательная организация обществен­ного производства с планомерным производством и планомерным распределением может поднять людей над прочими животными в общественном отношении точно так же, как их в специфически био­логическом отношении подняло производство вообще. Историчес­кое развитие делает такую организацию с каждым днем все более необходимой и с каждым днем все более возможной. От нее нач­нет свое летоисчисление новая историческая эпоха, в которой сами люди, а вместе с ними все отрасли их деятельности, и в частности естествознание, сделают такие успехи, что это совершенно затмит все сделанное до сих пор" [25, с.359].

Вполне понятно, что именно на основе такой "сознательной орга­низации", знаменующей принципиальный переход к новой эпохе, воз­можно то, что В. И. Ленин называл сознательной материалисти­ческой диалектикой. Подлинная диалектика вообще не может не быть сознательной и сознательно применяемой в практике. Но и практика должна быть не меньшего уровня развитости, чем "пла­номерное производство" коммунистических производительных сил, включающих в себя и науку как непосредственно производительную силу, и "планомерное распределение" (коммунистических про­изводственных отношений непосредственной коллективности), что­бы диалектика могла быть применимой. И, конечно же, ни о каком сознательном применении диалектики не может быть и речи, пока саморазвитие необходимости осуществляется в форме случайнос­ти (пробивая себе дорогу через "хаос случайностей"), стихийности, пока "продолжают преобладать", по словам Энгельса, "неконтроли­руемые силы" и "непредвиденные последствия". "И это не может быть иначе до тех пор, пока самая существенная историческая дея­тельность людей, та деятельность, которая подняла их от животно­го состояния до человеческого, которая образует материальную основу всех прочих видов их деятельности, - производство, направ­ленное на удовлетворение жизненных потребностей людей, т. е. в наше время общественное производство, - особенно подчинена сле­пой игре не входивших в их намерения воздействий неконтролируе­мых сил, и пока желаемая цель осуществляется здесь лишь в виде исключения, гораздо же чаще осуществляются прямо противопо­ложные ей результаты" [25, с. 358]. Надеяться на большее, чем безраздельное господство случая, пока существует частная соб­ственность, рыночные отношения, конкуренция и т.п. "прелести" капиталистические, не приходится.

Так что ничего удивительного нет в том, что свое основание со­знательная диалектика, теория развития находит, в конечном счете, в коммунизме. Как и в том, что "диалектике нередко приходится до­вольно долго дожидаться истории" [29, с. 143]. И это понятно: об­щественная жизнь в конечном счете ставит только такие задачи, которые может разрешить. При этом следует подчеркнуть, что речь идет об объективном основании подлинной диалектики - материалис­тической, марксистской - и непосредственной практике этой диалек­тики, ее необходимом возникновении, становлении, формировании. И такой практикой является борьба за коммунизм (в ее поступатель­ности и развитии форм). Безусловно, элементы и варианты диалек­тического учения существовали и в домарксистской философии (в том числе и гегелевская диалектика - "основа всякой диалектики", по Энгельсу). Но до собственно материалистической, научной диа­лектики было еще далеко. Подлинная, неотвратимая необходимость диалектики рождается вместе с необходимостью коммунизма в историческом развитии материи (9). Становление же, формирование материалистической диалектики осуществляется вместе со ста­новлением, формированием коммунизма (одно без другого невоз­можно). Борьба за коммунизм, революционная, практическая борь­ба за становление коммунизма и есть непосредственная практика становления диалектики.

При рассмотрении этого вопроса следует не упускать из виду сле­дующее: "Коммунизм - не доктрина, а движение. Он исходит не из принципов, а из фактов. Коммунисты имеют своей предпосылкой не ту или иную философию, а весь ход предшествующей истории, в осо­бенности его современные фактические результаты в цивилизованных странах" [19, с. 281]. Коммунизм - это "не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразовываться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движе­ние, которое уничтожает теперешнее состояние", - писали К. Маркс и Ф. Энгельс [18, с. 34]. Коммунизм, следовательно, есть положительное утверждение "как отрицание отрицания, поэтому он является действи­тельным для ближайшего этапа исторического развития необходимым моментом эмансипации и обратного отвоевания человека" [12, с.127].

Отсюда напрашивается вывод: если становление диалектики не­разрывно со становлением коммунизма, то для раскрытия диалектики в ее необходимости следует обратиться именно к тому реальному "дей­ствительному движению" и "его современным фактическим результа­там в цивилизованных странах", отрицанием отрицания которого выступает коммунизм, являющийся "действительным для ближайшего этапа исторического развития, необходимым моментом". Или иными словами: если на непосредственную практику становления материали­стической диалектики смотреть с позиций диалектического же мето­да, требующего исходить в анализе из того, "как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь" [36, с. 67], то возможно проследить (начиная от на­чальных, недозрелых форм и до самых зрелых) развертывание практи­ческого дела общественных сил, которое проходит затем ряд ступеней, прежде, чем обретет конституированную форму. Это прежде всего про­летариат, его место в системе саморазвития необходимости, борьбе. В этой борьбе, ее развертывании, формах и восхождении, вплоть до разрешения в практике социалистической революции, и заключает­ся непосредственная практика становления диалектики. К ней и сле­дует обращаться за вскрытием природы диалектики, за основанием для разработки теории диалектики. В способе жизнедеятельности, в коллективности пролетариата - зародыш будущего общежития чело­вечества, всеобщежития обобществившегося человечества в форме высшей коллективности и, соответственно, исходная клеточка, начало и источник того общего в отдельном, которое развернется во всеоб-щественное и всеобщее.

Следует понять, что диалектика, теория развития, согласно кото­рой "развитие есть "борьба" противоположностей" [34, с. 317], нужда­ется в классовой борьбе пролетариата (этой высшей форме борьбы) для своего формирования не меньше, чем эта классовая борьба (10) - в диалектике, в диалектическом методе. Диалектика рождается, по су­ществу, из нее и как аналог ее (и как метод прежде всего для нее). Диалектика возвращается в качестве метода прежде всего туда, от­куда она вышла - в общественную революционную практику социали­стической революции, и уже в ней выковывается как универсальный всеобщий метод, ибо здесь она получает фактическую форму реаль­ного движения, форму конкретной борьбы, которая в своем способе существования выступает как такое особенное, которое в то же время есть самоотрицание себя, отрицание особенного и, таким образом, есть общее, всеобщее (универсальное).

Не зря К.Маркс и Ф.Энгельс настаивали на том, что подлинным наследником достижений в развитии теоретического мышления (включая скарб гегелевской диалектической логики) является пролетариат и никто иной (11). Ни университеты, ни эрудированные кафедральные профессора, ни просвещенная интеллигенция, а именно пролетариат. Неграмотный еще в те времена, необразованный, но наследник он и только он. Его ждала угаданная Гегелем диалектика и должна была терпеливо ждать, ибо без пролетариата она не могла стать действен­ной и, значит, подлинной диалектикой - материалистической. И все по­тому, что борьба этого класса и ее объективная тенденция есть рево­люционная, преобразовательная практика изменения мира, в форме которой на данном этапе происходит реальное развитие материи, но оно (развитие) не может осуществиться без теории ("освещающей путь практике" (Ленин) - революционной, развивательной) диалекти­ки. В свою очередь, без революционной практики теория развития и понятие развития, даже угаданные, оставались бы бессодержательны­ми, выхолощенными, пустыми (12).

Несколько перефразировав известные слова К.Маркса, можно ска­зать, что подобно тому как диалектика находит в пролетариате свое материальное оружие, так и пролетариат находит в диалектике свое духовное оружие. Диалектика не может быть воплощена в действитель­ность без упразднения пролетариата, пролетариат не может упразднить себя, не воплотив диалектику в действительность [1, с. 429].

Какой бы сухой абстракцией ни веяло от теоретических положе­ний диалектической логики, она постоянно погружена не в себя са­мое, не в систему категорий, а в такие задачи, для разрешения которых имеется одно только средство - практика. Без такого погружения мы будем иметь дело со "сказанием" о диалектике, но не с самой диалек­тикой. Последняя живет живой жизнью в революционной практике, а не в категориях и их системе. Непонимание этого и приводит к утвер­ждениям, будто предметом диалектики являются категории, система категорий и т.п. (13). В самом же деле наоборот, категории есть идеальные выражения революционной практики по производству общественных коммунистических бесклассовых отношений. Только в действиях {практических, революционных) пролетариата по его историческим целям и потребностям происходит доведение про­тивоположностей до взаимоисключения и тождества. Способ борьбы этого класса диалектичен.

Но диалектика нуждается в пролетарском движении не только по­тому, что в таком случае через доведение противоречия до разреше­ния в реальном развитии высшего уровня диалектическая теория раз­вития, логика получает доведенность противоположностей до тождества (в диалектическом понимании) и, значит, подлинное диалектическое внутреннее противоречие в одном и том же отношении в одно и то же время (где противоположности выступают как стороны одной и той же сущности, друг без друга не имеют смысла, тяготеют друг к дру­гу, переливаются, взаимопроникают и т. д., а не просто внешне со­существуют и взаимно воздействуют как различные сущности), а с этим и довершение эволюции (и перерыв ее, этой части развития) ре­волюцией и, таким образом, получение того целого, что может дать содержание полному понятию развития в диалектическом смысле. Но это еще не все. Диалектика нуждается в революционном движении про­летариата еще потому, что лишь в этом движении заключено основание для образования подлинной всеобщности и доведения до диалектичес­кого тождества (заключающего в себе борьбу противоположностей от­дельного и общего), которое затем в состоянии обеспечить объективное основание всеобщему понятию противоречивости в его общедиалекти­ческом понимании, ибо только пролетариат и его способ жизнедеятельно­сти есть такое реальное отдельное, которое в то же время и в том же отношении выступает как самоотрицающее себя отдельное и, таким образом, - общее. Если же он при такой своей природе осуществляет преобразование себя (самоотрицание и отрицание отрицания) вплоть до ликвидации себя же, то тут и появляется возможность генетичес­кого возникновения диалектически понимаемого всеобщего во всей внутренней противоречивости, как отрицания отдельности. Этим и обеспечивается объективное содержание для диалектического пони­мания общего и отдельного как одной сущности. Ведь в жизненных ус­ловиях и внутренней противоречивости самого способа существования пролетариата, который, как известно, "не может освободить себя... не уничтожив всех бесчеловечных жизненных условий современного об­щества" [34, с. 13], как видим, заключается внутреннее диалектическое, противоречивое состояние, доводящее до тождества (диалектического) противоположности отдельного и общего. В самом отдельном, особен­ном способе существования этого класса и его жизнедеятельности соответственно его потребностям и целям заключается (в одно и то же время и в одном и том же отношении) и общее, всеобщее (но не наря­ду с отдельным, а через отрицание отдельного). Другими словами, само его общественное положение, способ жизнедеятельности, борьбы (разу­меется, если исходить из того, что он исторически должен, вынужден де­лать именно как класс, соответственно своему понятию, объективной необходимости, а не что иногда делают его представители) таковы, что его борьба по своим классовым целям и потребностям является выразителем таких тенденций, которые выступают в этом отдельном как всеобщее.

Как уже говорилось, пролетариат не может ликвидировать себя как класс (данный отдельный), не ликвидировав все основание в це­лом, всю частную собственность, а не только противоположный ему класс. Только он и является выразителем всеобщего. Соответственно и диктатура этого класса в революционный период - не самоцель, а лишь средство ликвидации всех классов вообще, всякой эксплуатации и утверждения равенства. То, что называется диктатурой пролетариа­та, - это доведение до крайности, до безоговорочной победы одной стороны, чтобы получить через отрицание противоположной стороны снятие обеих противоположностей и новое основание.

Вот почему, как подчеркивал В. И. Ленин, интересы всего челове­чества пролетариату дороже, выше своих, собственно пролетарских интересов. Это следует понимать не внешне, не альтернативно, взаи­моисключающе или сочетательски, а так, что именно эти пролетарс­кие, конкретные, классовые, особенные интересы и являются теми самыми (и опять-таки в то же время и в том же отношении) всеобще-человеческими интересами. Никаких специально общечеловеческих, которые существовали бы наряду с классовыми и взаимодействовали с ними внешним образом, не бывает. И именно в историческом движении пролетариата, его борьбе и доведении до разрешения в социалистической революции заключены историческая доразвитость общественного противоречия и приведе­ние в соответствие общественному характеру труда (который всегда был общественным, даже тогда, когда был частным и частичным) общественного характера присвоения, а соответственно, и переход к всеобщему коммунистическому, непосредственно общественному труду как самодеятельности.

Вот как диалектично это описано у Энгельса: "Пролетарская ре­волюция, разрешение противоречий: Пролетариат берет обществен­ную власть и обращает силой этой власти ускользающие из рук бур­жуазии общественные средства производства в собственность всего общества. Этим актом он освобождает средства производства от всего того, что до сих пор было им свойственно в качестве капитала, и дает полную свободу развитию их общественной природы. Отныне становится возможным общественное производство по заранее обду­манному плану. Развитие производства делает анахронизмом даль­нейшее существование различных общественных классов. В той же мере, в какой исчезает анархия общественного производства, отмира­ет политический авторитет государства. Люди, ставшие, наконец, гос­подами своего собственного общественного бытия, становятся вслед­ствие этого господами природы, господами самих себя - свободными" [25, с. 675-676]. На этом основании только и можно понять и то, как коммунизм за­нимает необходимое место во всеобщем развитии материи (а не толь­ко во всеобщем общественно-историческом развитии (14)), и, в не мень­шей степени, - как сам является основанием превращения развития не только во всеобщую теорию собственно общественного развития, но с этим и во всеобщую теорию развития, которая является одновре­менно логикой и теорией познания. "Тем самым человек теперь - в известном смысле окончательно -выделяется из царства животных и из звериных условий существова­ния переходит в условия действительно человеческие. Условия жизни, окружающие людей и до сих пор над ними господствовавшие, теперь подпадают под власть и контроль людей, которые впервые становятся действительными и сознательными повелителями природы, потому что они становятся господами своего собственного объединения в об­щество. Законы их собственных общественных действий, противосто­явшие людям до сих пор как чуждые, господствующие над ними зако­ны природы, будут применяться людьми с полным знанием дела и тем самым будут подчинены их господству. То объединение людей в об­щество, которое противостояло им до сих пор как навязанное свыше природой и историей, становится теперь их собственным свободным делом. Объективные чуждые силы, господствовавшие до сих пор над историей, поступают под контроль самих людей. И только с этого мо­мента люди начнут вполне сознательно сами творить свою историю, только тогда приводимые ими в движение общественные причины бу­дут иметь в преобладающей и все возрастающей мере и те следствия, которых они желают. Это есть скачок человечества из царства необ­ходимости в царство свободы.

Совершить этот освобождающий мир подвиг - таково историчес­кое призвание современного пролетариата. Исследовать исторические условия, а вместе с тем и самое природу этого переворота и таким образом выяснить ныне угнетенному классу, призванному совершить этот подвиг, условия и природу его собственного дела - такова задача научного социализма, являющегося теоретическим выражением про­летарского движения" [24, с. 294-295].

Известно, что именно К. Маркс повернул диалектику к материа­лизму, но не к старому, натуралистическому, созерцательному, механи­ческому материализму, сведенному к рассмотрению внешних форм бытия и отношений (с наличием в некоторых из них счастливых случаев развития), а к новому материализму, опирающемуся на общественно-революционно-преобразовательную практику. Причем речь идет не о введении категории практики в систему категорий диалектики, как иногда думают, а о включении реальной общественной практики в ее живой жизни в содержание функционирования диалектики, в содержание самой концепции развития, в сам ход ее работы - диалектико-ло­гико-теоретико-познавательной. Введение практики - один из необхо­димейших моментов диалектической логики, который должен вхо­дить каждый раз "в полное "определение" предмета (в том числе и в полное определение предмета диалектической теории развития. -В. Б.) и как критерий истины и как практический определитель связи предмета с тем, что нужно человеку" [37, с.290],

Революционная суть поворота к новому материализму заключает­ся в том, что он исходит не из объяснения мира, а из изменения его. Чтобы получить действительное положение вещей в любой форме действительности, ее нужно не оставлять неизменной, а практически преобразовать. В этом и заключается причина интереса к обще­ственной форме движения в вопросе формирования диалектики мате­риалистической. Ибо сутью способа существования такой формы движения и является собственно изменение, преобразование приро­ды (производительные силы, уровень развитости которых выступает критерием общественного прогресса). Отсюда же и интерес к преоб­разующему классу, выразителю производительных сил. В результате такого приведения диалектики к материализму получа­ем материалистическую диалектику - диалектический материализм. За­метим, что материализм здесь доведен до исторического материализма. Материализм становится подлинным тогда, когда он исторический мате­риализм, без этого материализм остается еще недоразвитым, натуралис­тическим. Но и это еще не все. Как подчеркивал Ф.Энгельс, "современ­ный материализм... находит свое теоретическое завершение в научном социализме" [25, с. 640]. Иными словами, необходимо доведение, доразвитие материализма до научного социализма, до теоретического выра­жения активной, необходимой исторической деятельности, борьбы того класса, способом жизнедеятельности которого и является изменение мира, развитие его, предметно-практическое революционное преоб­разование (причем преобразование на уровне наивысшей формы дви­жения материи - общественной). В этом и заключается суть маркси­стского материализма, а не в объяснении, интерпретации, описании мира по типу старого натуралистического, наивного, созерцательного, домарксистского материализма. И мы видели, что именно пролета­риат, соответственно своему реальному месту в системе производ­ства и общественных отношений, самим способом жизнедеятельности фактически осуществляет (производит, делает) то реальное развитие, которое может быть основанием, живой жизнью для всеобщей концепции развития, теории развития диалектического типа, формирования и функ­ционирования ее механизма. Теория развития, являясь аналогом разви­тия лишь такой формы движения, может выступать всеобщим методом.

Вот до какого уровня содержательности должна быть доведена ди­алектика, чтобы стать материалистической диалектикой как диалек­тическим материализмом. И в таком смысле "мы, социалистические материалисты, идем в этом отношении... значительно дальше, чем есте­ствоиспытатели", не ограничиваясь тем, "что в любой научной области надо исходить из данных нам фактов, стало быть в естествознании - из различных предметных форм и различных форм движения материи" [25, с. 370]. Мы знаем, что современный материализм находит свое теорети­ческое завершение, и знаем, в чем его находит. "Философия Маркса есть законченный философский материализм, который дал человечеству вели­кие орудия познания, а рабочему классу - в особенности" [32, с.44].

В нашу задачу не входит обсуждение дискуссионных вопросов по проблеме так называемого соотношения диалектического и историческо­го материализма; заметим только, что неразрешимость их заключается порой в самом основании, когда уже самой постановкой вопроса о соот­ношении, связи диалектического материализма и исторического мате­риализма ставят заведомо во внешнее отношение, как "то" и "дру­гое", допускают какую-то внешнюю связь между тем и другим как некоторыми самостоятельными сущностями. Будто есть два матери­ализма, между которыми нужно установить связь. Бесплодность тако­го подхода обусловлена тем, что движение здесь совершается от по­нятия, вместо генетического подхода и развертывания из единого, одного материализма, где, как требует диалектический подход, нужно исхо­дить из того, с чего началось, как развивалось и чем является теперь и т. д. А тогда мы получаем восходящее развитие от простейшей фор­мы стихийного додиалектического материализма - в том числе и наи­вно-натуралистического, механистического, созерцательного - до ис­торического материализма и научного социализма (15) и таким образом доразвившегося, достроенного доверху диалектического материализма. И это все один материализм - философский, с его стержнем в виде гносеологического отношения сознания и бытия (основной вопрос фи­лософии), который есть мировоззрение, особым образом решающее вопрос об отношении сознания и бытия (Энгельс), и которое нельзя путать с одной из частей, с одним из этапов, ступеней, форм его исто­рического развития и противопоставлять эти части (16).

Не доразвитый до уровня исторического материализма, без вклю­чения в свое содержание материалистического понимания истории и единства естественной истории и общественной истории, без включения практики, изменяющей мир (вместо объяснения), материализм не будет подлинным диалектическим материализмом. Не будет материалисти­ческой и диалектика без так понимаемого единого, доразвитого материа­лизма, заключающего в себе развитие. Говоря "Мы - социалистические материалисты", Энгельс добавлял: "Мы практические материалисты" (а не натуралистические). В действительности для практического ма­териалиста, т.е. для коммуниста все дело заключается в том, чтобы революционизировать существующий мир, чтобы практически высту­пить против существующего положения вещей и изменить его" [18, с. 42]. Характерно, что именно в, этом духе говорится и в "Манифесте Ком­мунистической партии" (который Ленин считал философским произ­ведением): "Одним словом, коммунисты повсюду поддерживают вся­кое революционное движение, направленное против существующего общественного и политического строя.

Во всех этих движениях они выдвигают на первое место вопрос о собственности, как основной вопрос движения, независимо от того, принял ли он более или менее развитую форму" [19, с.459].

Ленин подчеркивает, что материализм, не доведенный до револю­ционной практической деятельности, до тактики классовой борьбы пролетариата (как важнейшей, по Ленину, стороны материализма) не есть подлинный материализм. "Маркс, - пишет он, — справедливо счи­тал его половинчатым, односторонним, мертвенным. Основную зада­чу тактики пролетариата Маркс определял в строгом соответствии со всеми посылками своего материалистически-диалектического миро­созерцания" [33, с.77]. "Только философский материализм Маркса указал пролетариату выход из духовного рабства, в котором прозяба­ли доныне все угнетенные классы" [32, с.47]. Без включения общественной революционной практики развития в диалектику и диалектики в революционную практику можно только угадать правильную концепцию развития в сфере движения понятий. Но в таком случае она будет чем-то наподобие крыши, под которую необходимо еще строить здание, как и вышло у Гегеля. "Идея универ­сального движения и изменения (1813, Логика), - писал в этой связи В. И- Ленин, - угадана до ее применения к жизни и к обществу. К об­ществу провозглашена раньше (1847), чем доказана в применении к человеку (1859)" [34, с. 127]. Отсюда, угаданная Гегелем концепция, теория, Логика развития оставалась не действенной, не доведенной до практики, до применения (оставалась неприменимой в принципе) и не до­казанной на деле, она не была логикой предметно-практического дела и потому не могла быть логикой мышления, которая была бы теорией по­знания. Ее удел был оставаться Логикой с большой буквы как тако­вой. Как уже говорилось, в полное ее определение не вошла соответ­ствующая практика, и, в свою очередь, логика не вошла в практику как необходимый ее момент. Такая теория развития никак не могла быть действенной и содержательной, универсальной до создания "Ма­нифеста Коммунистической партии" (1847), до того как рабочий класс стал "классом для себя". Развитая классовая борьба пролетариата, нашедшая раскрытие в "Манифесте", - это уже такой формы реаль­ное развитие, такой развитости, в которой оно вызывает к жизни по­требность в общей концепции развития (в общем понятии развития, в применении диалектики для нормального функционирования самой этой реальной формы развития). Это же реальное развитие претендует на действительное содержание такой, теоретически выраженной концеп­ции, теории. Последняя и логикой-то подлинной становится лишь тог­да, когда является действующей. Иначе это будет абсолютно "чистый" (дистиллированный) принцип, которым можно только любоваться. И в этом смысле можно сказать, что диалектика постольку теория разви­тия, поскольку она логика и теория познания, а теория познания она по­стольку, поскольку - "работающая" по постижению сущности, вскрытию реального развития в реальном движении. Более того (и это понятно в плане вышеупомянутой необходимости доведения материализма до исторического материализма и научного социализма), можно сказать, что в целом "марксизм... есть диалектическая логика" [37, с. 291]. Концепция развития, впервые получившая у Гегеля "всеобъемлющее и сознательное изображение ее всеобщих форм" [24, с. 371], лишь по­ставленная затем на марксистски понимаемую материалистическую основу, очищается от мистичности и становится по-настоящему ак­тивной, действенной, результативной в своем функционировании в руках пролетариата, в его практической борьбе, становится не просто средством объяснения мира, а орудием изменения, революционно-прак­тического преобразования его. И в этом суть доведения диалектики до материализма. Подчеркнем еще раз, что подлинной диалектика является не тогда даже, когда она становится известной, знаемой, открытой и изложен­ной как учение, получает признание и одобрение и даже преподается и популяризуется как учение, концепция, теория, а лишь тогда, когда сама общественная человеческая практика (способ производства -производительные силы и производственные отношения) получает ре­альную организацию построения (и функционирования) по сознатель­но-диалектическому типу. Разумеется, для этого должны созреть не только диалектика и, соответственно, конкретные науки для примене­ния диалектики, но, главное, - производство, производительные силы и производственные отношения, все общественные отношения и чело­век, выступающий совокупностью всех этих отношений. И важней­шим фактором такой зрелости является высшая - коммунистическая - обобществленность человека, соответственно, высшая коллектив­ность. Причем имеется в виду не наличие всего этого в готовом виде, построенное уже, а именно построение, процесс построения, станов­ления и участие каждого члена общества в таком построении.

В.И.Ленин, один из тех немногих, кто, поняв суть принципиально­го поворота, совершенного К. Марксом в отношении диалектики (17), продолжил его дело в том же, единственно результативном направле­нии, в котором концепция развития только и может получить дальней­шее развитие, - в направлении практического применения диалектики, включения ее в дело, и прежде всего в той области, из которой она не­посредственно рождается, т. е. в области общественной революцион­ной практики тех общественных сил, которые самим своим способом жизнедеятельности выражают объективные тенденции необходимого развития. Известно, что В. И. Ленин внедрил революционную матери­алистическую диалектику в революционно-практическое дело и, та­ким образом, в дело изменения самого дела изменения мира, т. е. в революционную организацию способа ведения революционной борьбы революционного класса (где диалектика получает свое действительное полнокровное развитие), в том числе и в организационные основы партии нового типа (этого ядра и передового отряда общественных сил революционного класса), построенные в духе активно-преобразо­вательной, революционно-практической действенности и обеспечиваю­щие целеполагающее действие масс класса, соответствующее своему понятию (саморазвития необходимости), а не стихийно, соответствен­но бытию, существованию. Именно в партийной организованности класса пролетариев заключается та самая форма коллективности, ко­торая выступает интегратором в единство многообразия, формиро­вателем общего в ходе реального практического движения и обраща­ет его в материальную силу класса (того самого общего, которое выступает основанием соответствующей степени общности понятия). Здесь же находит сосредоточение, как в ядре, то, что в состоянии обеспечить действие каждого представителя класса соответственно понятию класса (18) (сущности), а не соответственно бытию отдельного индивида-пролетария.

Именно такая организация в состоянии обеспечить постоянное (вы­нужденное) революционно-практическое действие по диалектическо­му типу (19). В случае, когда мы упускаем из виду действенность, "мы делаем марксизм односторонним, уродливым, мертвым, мы вынима­ем из него его душу живу, мы подрываем его коренные теоретические основания - диалектику, учение о всестороннем и полном противоре­чий историческом развитии; мы подрываем его связь с определенными практическими задачами эпохи" [31, с. 84]. Характерно, что именно решение "практических задач эпохи" дол­жно войти в содержание концепции развития, чтобы она была истин­ной и вместе с тем живой, развивающейся. В.И.Ленин завещал и дальше всесторонне развивать, разрабатывать диалектику, "коммен­тируя образцами применения диалектики у Маркса, а также теми образцами диалектики в области отношений экономических, поли­тических, каковых образцов новейшая история, особенно современ­ная империалистическая война и революция дают необыкновенно много" [38, с.30] (20).

Все это и есть как бы концепция развития в деле, в объективнос­ти, саморазвитие, которое на определенном уровне развитости начина­ет (как в онтогенезе филогенез) воспроизводить себя как развитие развития в форме общественной практики, которая порождает потреб­ность в идеальном воспроизведении этого практического воспроиз­ведения развития и в возвращении, внедрении этого идеального обрат­но в практическое реальное развитие.

Так и рождается концепция развития, теория развития (аналог и метод реального развития и его воспроизведения, познания), живая жизнь которой остается в практике. Оторвать концепцию от этого реального практического дела (и не только в плане отражения, но и в плане постоянного включения в него, применения, участия в нем) - значит умертвить диалектику, лишить жизни.

Без применения диалектики в практике фактически нет диалекти­ки. Лишь став революционно-практическим делом революционного класса в новейшей истории, практика открывает возможность превра­щения логики дела в дело логики (диалектической). При этом в итоге получается, что та самая диалектика, которая есть учение "о всесто­роннем, полном противоречий историческом развитии", она же есть и логика - "учение о законах развития... всего конкретного содержа­ния мира и познания его..." [34, с. 84].

Возвращаясь, в свете всего сказанного, к вопросу о "вычитыва­нии" диалектики, нетрудно заметить: дело здесь не в том, что пред­ставитель общинного землевладения не смог высмотреть в окружающей действительности (в естественной и общественной) развитие и узреть те признаки, которые указывали бы на наличие такового (типа рекомендуемых ныне: "усложнение форм", "повторяемость", "необра­тимость" и т. п.) или не смог сообразить, что вокруг полным-полно диалектики, а его потомок - проницательный, наблюдательный, сооб­разительный, просвещенный наш современник - досмотрелся, доду­мался и т. п. (высмотрел-таки злополучное "накопление новшеств", обнаружил "новые структуры и функции" и поведал о том миру в тре­тьем номере журнала "Вопросы философии" за 1978 г.). И тем более не в том дело, что у первого не хватило ума (извилин, "серого веще­ства", добротных нейронов и т. п.), а у нашего современника все это оказалось на высоте: и числом поболее "накоплено новшеств", и каче­ством получше "новые структуры и функции".

Дело здесь в том, что первый, вернее, его класс и он как совокуп­ность соответствующих (например, феодальных) общественных отно­шений, не производил, не делал реальное развитие, не участвовал в производстве его предметно-практическим способом, во всей полноте и целостности в самой общественной форме движения, на уровне не­посредственного изменения общественного бытия (а не посредством частичного изменения частичных вещей). И не мог этого делать при господстве данного способа производства и тех общественных отно­шений, совокупностью которых он является и в рамках которых осу­ществляет совместное изменение природных вещей (не более). У не­го не было никакой потребности в осознании, понимании развития, ибо он не делал такого развития, которое не могло бы продолжать­ся без осознания, понимания и т. д. (становящегося неотвратимым моментом действительного, необходимого развития на определен­ном уровне его).

Он в принципе не мог постичь развитие, ибо сам (вернее, его класс) не являлся субъектом развития. Для этого надо было бы революционно-преобразовательно-развивательно изменять сами общественные отношения обобществившегося человечества (а не просто ковырять землю мотыгой - частичным орудием, непосредственным агентом которого в его частичности крестьянин является, и воспроизводить при этом круг за кругом соответствующие монотонно-количественно­му воспроизводству производительных сил существующие производ­ственные отношения). Изменение должно осуществляться на уровне производительных сил и производственных отношений, чтобы это было непосредственно изменением общественного бытия, изменением соб­ственно общественной формы движения, т. е. изменением способа про­изводства в целом, и не с позиции, занимаемых крестьянством в сис­теме общественного производства и общественных отношений.

А как раз эти-то позиции, положение крестьянства в системе про­изводства таковы, что этот класс принципиально не может совершить революционное преобразование в общественном движении (на уровне изменения способа производства), осуществить социальную победо­носную революцию - эту важнейшую часть развития, завершающую и прерывающую эволюционную постепенность (и тем более постепен­ность предыстории, развивающейся в пределах формы господства и подчинения), без чего о развитии в диалектическом понимании речи не может быть, ибо цикл развития остается недовершенным, несосто­явшимся, и, значит, нет еще практически развития, а есть лишь его часть, и притом не главная, внешняя.

Этот же класс в его объективной тенденции не имеет будущего, перспективы, своего собственного развития. В силу самого способа своей жизнедеятельности и места, занимаемого в общественном про­изводстве, он не обладает развивательной тенденцией и не может по­бедить в борьбе. Самое большее, что он может в пределах уклада, формации, где он составляет сторону главного противоречия, т. е. в пределах феодального уклада, - это расшатать последний, осуществить разрушительную работу. Созидательную же - подлинное разрешение противоречия, переход на более высокую ступень и утверждение но­вого уклада - выполняет иной класс - буржуазия.

В условиях нового господствующего (капиталистического) ук­лада изживающий себя класс крестьянства, мелкий собственник выступает как мелкая буржуазия. По словам В.И.Ленина, это - "по­лутруженик, полуэксплуататор", не имеющий самостоятельного зна­чения, собственной истории, не то что будущего, развития. Он может быть только союзником революционного класса - пролетариата - при условии блокирования в нем тенденции полуэксплуататора и развития тенденции труженика (что и является одной из главных задач дик­татуры пролетариата), т. е. он может встать на позиции подлинно революционного класса и его интересов и действовать по их осуще­ствлению, ибо в этом интересе фактически заключен и его действи­тельный интерес, его будущее, как и будущее всех людей - бесклас­совое общество. (Вспомним ответ Ф.Энгельса на вопрос о возможности победы крестьянской революции в России: только при условии "вто­рого издания Парижской коммуны".)

Таким образом, на уровне феодальных общественных отноше­ний в принципе не может быть знаемо, понимаемо подлинное раз­витие, не может быть сформировано соответствующее понятие. Невозможно идеальное вычленение общественных отношений на уровне всеобщих категорий при господстве данного недоразвитого уровня обобществления. Характерно, что отсутствие видения, схватывания развития -удел всех общественных групп, классов, изживших себя историчес­ки, бесперспективных, не имеющих будущего, не обладающих рево­люционностью, не участвующих фактически в общественном произ­водстве развития общественных отношений. Постижение развития, освоение диалектики недоступно и такому классу, не обладающему революционной тенденцией в своем общественном положении, каким является класс буржуазии. У него буквально "на роду написано" не знать развития.

Классу буржуазии и идеологам, апологетам этого класса, как пра­вило, не может быть присуще полное, верное (объективно-истинное) понимание развития. Сам способ их бытия, жизнедеятельности и целеполагание, определяемое классовым положением, объективная по­требность ("то, что нужно человеку") данной общественной группы, практика этого класса, непременно включающиеся в полное определе­ние постигаемого предмета, не вызывают образования у них потреб­ности, "переживания" развития, не обеспечивают логическим опреде­лениям развивательного (неформального, не внешнего) содержания. Оно им просто не нужно, в нем нет надобности. Не вырабатывается и потребность в новом способе мышления. Занимаемое представителя­ми этого класса место в системе общественного производства и об­щественных отношений (выражением совокупности которых они толь­ко и могут быть) как бы не открывает тот "угол зрения", под которым возможны "видение1' развития, освоение объективного развития, вос­произведение в форме истины, понимание (понятие) развития, не позволяет получить ("укомплектованным") конкретное единство многообразия, необходимое для "наполнения" понятия развития и формирования его на диалектическом уровне. Само общественное положение обрекает их на неведение в сущностном (саморазвития) слое действительности, на "слепоту" и "глухоту", невосприимчивость к "излучению" на этой "длине волны" (21). У них не вырабатываются, не могут выработаться в принципе полнокровные диалектические по­нятия (развития) на основании той практики отношений, которые яв­ляются способом их жизнедеятельности. А понятия ведь формируют­ся не непосредственно у каждого индивида в отдельности (и тем более в его голове), а у обобществившегося человечества, от которо­го каждый получает понятия с их общественным содержанием путем включения (приобщения) в общественную практику, в практику об­щественных отношений. Все, что касается общественных отношений и, соответственно, общественного сознания, мышления, в классовом обществе не оста­ется независимым от имеющей там место известной поляризации: в каждой нации - две нации, в каждой культуре - две культуры, и для "нации" буржуазии развитие непостижимо. Она в состоянии схватить лишь односторонность, и притом внешнюю сторону - эволюцию, но не революцию (по вполне понятным причинам) (22). А без этого, как уже говорилось, нет развития, есть только "ходячая идея эволюции" (кото­рой предписывается выступать в роли суррогатного заменителя раз­вития), эволюционизм как абсолютизация частичного развития, куцего, приконченного на полпути, к которому сведено развитие, так и остающее­ся не доведенным до полной всесторонней, богатой содержанием идеи развития.

Здесь с понятием развития происходит нечто подобное тому, что и с понятием классовой борьбы в понимании либеральной буржуазии, которая, по мнению В. И. Ленина, в принципе не в состоянии дать вер­ное понятие классовой борьбы. Оно оказывается у нее непременно абстрактным, не-процессом, не-живым, не-развитием, тогда как фак­тически оно должно быть развивающимся (генетически) в необходи­мом восходящем продолжении до формы политической борьбы и до­ведении до общегосударственного масштаба и захвата политической власти, установления диктатуры пролетариата и построения бесклас­сового общества. Не войди хоть один из таких элементов, ступеней восходящего развития в полное определение понятия классовой борь­бы - и такое понятие будет ущербным, абстрактным, односторонним, неверным, недоразвитым, уродливым, недейственным, не соответ­ствующим объективному основанию в реальном движении, не истин­ным и, соответственно, не адекватным, не аналогом, который может выступать методом. И что важно заметить, - не развивающимся, не содержащим в себе развитие. Последнее - атрибут любого понятия диалектического ранга и том числе и самого понятия развития. Лиши­те развитие такого элемента, как революция, и не поставьте обе части (эволюцию и революцию) в положение генетического отношения (и поло­жение единого развития), и вы не получите верного понятия развития.

Следует подчеркнуть, что разговор у нас не об ограниченности, ущербности, ошибочности, несостоятельности тех или иных конкрет­ных идей, мнений, теорий в отношении их содержания и научности, по­литических взглядов, идеологических концепций у буржуазных теорети­ков (в том числе и насчет развития и его интерпретации, объяснения и т.п.), а о неизбежной ограниченности, недоразвитости, неспособнос­ти самого способа мышления, логики мышления, способа познания, освоения, постижения метода познания и правильного формирования понимания (понятия) развития (не получающегося как развитие и не схватывающего, не осваивающего развитие) у класса буржуазии, у бур­жуазных представителей материального и духовного производства (в том числе, конечно, и у представителей науки), а не только непосред­ственных идеологов, теоретиков, апологетов капитализма. И происхо­дит это в силу самого буржуазного способа жизнедеятельности, в ко­тором все формы деятельности так или иначе преломляются через призму капитала и осуществляются в форме капитала. От него исхо­дит деформация, ограниченность, недоразвитость и способа мышления, познания. С позиций частичности, отчужденности в способе дея­тельности способ мышления не может быть иным, кроме как таким же частичным, аналитичным и т. п. С этих позиций невозможно осво­ить и развитие на диалектическом уровне. Оно будет искаженным, деформированным, извращенным, бедным, опошленным. А в главной части (ступени, моменте) развития - революции - будут видеть "бес­порядки", "разруху", "хаос" и т.п.

Характерно, что Маркс предупреждал о неизбежности "поверхно­стных и превратных воззрений" на процесс в целом, если они взяты из представлений, и "из тех представлений, которые вызываются его спе­цифическими движениями в головах агентов обращения" [4, с. 343]. Если же "анализ действительной, внутренней связи... - дело в высшей степени сложное... если задача науки заключается в том, чтобы види­мое, лишь выступающее в явлении движение свести к действительно­му внутреннему движению, то само собой разумеется, что в головах агентов капиталистического производства и обращения должны полу­чаться такие представления о законах производства, которые совер­шенно отклоняются от этих законов и суть лишь выражение в созна­нии движения, каким оно кажется. Представления купца, биржевого спекулянта, банкира неизбежно оказываются совершенно извращен­ными" [4, с. 343].

Все это относится вообще к способу познания, мышления, получения истины, понимания развития и т. д. в условиях господства капитала. Пос­ледний не может не вносить деформацию ни в одну из форм деятельнос­ти и познания. Общество, в котором извращены все общественные человеческие отношения, не может у человека, выступающего непос­редственным агентом извращенного капиталом производства, не вызы­вать извращенного понимания (часто мистифицированного) представле­ния о самом процессе мышления, познания. Поэтому, когда постижение истины возможно не иначе, кроме как через сознательное построение движения познавания, способа мышления, метода, то извращенное пони­мание этого процесса так и не в состоянии обеспечить постижение сущ­ности, внутреннего, сущностного, а остается на поверхности или выдает за действительное представляемое, кажущееся (за отражение - отражен­ный свет, за действительное - средство постижения и т. д.). Такое сведе­ние внутреннего к тому, что есть лишь выражение движения в сознании, порождает немало заблуждений мистификаторского толка и в отношении постижения в движении развития получило предостережение от Ленина, который замечал, что "с "принципом развития" в XX веке (да и в конце XIX века) "согласны все". - Да, но это поверхностное, непродуманное, случайное, филистерское "согласие" есть того рода согласие, которым душат и опошляют истину" [34, с. 229]. И одно из распространенных опошлений идет по линии подмены реальных законов реального движения движением понятий, выражением движения в мысли. Но самое интересное здесь то, что непосредственный агент капи­талистического производства, в том числе и представитель духовного производства (например, буржуазный ученый-теоретик), не может не извращать и не сводить к своим ограниченным представлениям о мыш­лении, познании и его законах реальное движение - к сознанию движе­ния, каким оно кажется, тогда как внутреннее, всеобщее развитие остает­ся неведомым. Происходит это в силу самого общественного положения вышеупомянутого агента, а также господства разделения труда и соответствующей гипертрофии умственного труда, лишенного живой практической основы и превращенного в капитал. Удивительно было бы, если бы при таких условиях не совершалось подобное переворачи­вание и не происходило сведение к кажимости и к сознанию движения. Непосредственным агентам производства и отношений в пределах капитала никакое развитие и в голову не придет в силу самого их по­ложения (положения идеолога) в такой системе связи, которая не име­ет тенденции выхода за пределы капиталистических отношений, за пределы господства закона прибавочной стоимости. До этого может "додуматься" лишь общественное сознание, ставшее идеологией класса, которому предстоит, и притом практически, совершить отрицание та- кого положения и выход в высшее, за пределы господства эволюции и с этим завершить цикл, который в целом и есть то, что может называться развитием. А поскольку без этого завершающего, революционного мо­мента есть лишь часть развития, и притом не главная - эволюция, то в ней и завязли, и не могут не завязнуть непосредственные агенты капита­листического производства, в том числе и духовного производства (ко­торые, кстати, потому и не могут не быть идеологами). Характерно при этом, что частичный работник все равно остается на уровне частичнос­ти, даже тогда, когда берется за общее. В полном соответствии с его частичным статусом ему удается вполне прилично решать частные вопросы науки и производства. Что же касается общих, и тем более всеобщих, то в этой сфере искажений, деформаций ему не избежать.

В.И.Ленин поэтому и предупреждал, что ни одному слову буржуазных ученых верить нельзя, когда они берутся за всеобщее, за гносеологические вопросы, за то, что находится в компетенции фило­софии. Тут останутся превратные воззрения, поверхностные, вызыва­емые специфическими движениями в их головах, а не объективно-истинное, внутреннее, сущностное, подлинное, развивательское.

Характерно, что буржуазные кафедральные профессора при всей их эрудированности, информированности насчет правил логики, пост­роения суждений и т. п., способности удерживать в памяти многочис­леннейшие сведения из различных областей, не в состоянии по выше­описанным причинам овладеть диалектической логикой, действенным диалектическим способом мышления, т. е. логикой на уровне не про­сто оперирования терминами, формами мышления, а учения "о зако­нах развития "всех материальных, природных и духовных вещей" (с необходимым превращением первого во второе), "развития всего кон­кретного (в единстве многообразия - В.Б.) содержания мира и позна­ния его" [34, с. 84]. В их руках логика не становится теорией познания, методом, а остается набором правил (или знанием о правилах) техно­логии мышления, построения высказываний и т. п.: "при таких-то усло­виях допускается то-то и то-то, и нельзя делать того-то".

Лишь перестав быть идеологом своего (консервативного) класса и совершив переход в ряды революционного класса (и не просто в каче­стве сочувствующего, а включившись в практическую борьбу орга­низованного пролетариата), ученый может избавиться от шор, оков буржуазной ограниченности.

Всеобщее развитие - это и есть такая сфера, в которой ни одному слову буржуазного профессора верить нельзя (даже если он занимает­ся "чистым" естествознанием), когда он доходит до вопросов всеоб­щего, до "развития всего содержания мира и познания его", а он не может не доходить до них, не доводить до всеобщих связей, законов (и их познания) исследуемое в своей области и, следовательно, непре­менно будет спотыкаться о них при решении частных вопросов. Раз­витие может быть только всеобщим, как и всеобщее - непременно развитием, неотъемлемым моментом, продуктом, атрибутом развития. Подлинное развитие немыслимо иным, кроме как всеобще диалекти­ческим, и законы развития одни и те же - универсальные. Всеобщее же без вторжения в общественную форму движения невозможно. Невоз­можно получить всеобщие связи ни в одной из конкретных наук без доведения конкретной формы движения, являющейся предметом исследования данной отрасли науки, до высшей формы движения - об-щественной - и практического воспроизведения в ней этой формы дви­жения в связи со всеми другими формами и взаимопревращении всех во все в виде воспроизведения мирового круговорота. Превращение в общественную форму движения каждой из форм движения и всех в целом в такой единой связи обеспечивает форму всеобщности. При­чем мы имеем в виду воспроизведения, превращения на предметно-прак­тическом уровне, на уровне производства, в том числе и производства са­мого революционно-практического изменения общественных отношений. Попытка буржуазных естествоиспытателей, кичащихся своей не­зависимостью от всего социального, политического, партийного и т. п., обойтись без включения в революционно-практическую деятельность обрекает их на незнание подлинного развития вообще, на незнание (а то и откровенное заведомое отрицание) развития в своей отрасли, незна­ние места своей конкретной формы движения в мировом развитии, миро­вом круговороте, мировой связи и, соответственно, места своей науки в единой науке. Понимание сути открываемого без обращения к все­общему диалектическому аналогу (и тем самым методу) в наше вре­мя невозможно. Оно неизбежно будет ограниченным, искаженным в отношении объективной истинности. И значит, верить упомянутым ес­тествоиспытателям в этих вопросах опять-таки нельзя.

Подобно тому, как, по словам К. Маркса, у капиталиста, в отличие от рабочего, занимающегося обработкой минералов, не может быть "минералогического чувства" [16, с. 594] (но зато сильно развито чувство стоимости), у класса, способ жизнедеятельности которого выражает не перспективы развития развития, а деградацию и загнива­ние, ожидать диалектического развития в способе мышления, форми­рования понятия развития нечего. Он приходит к аналитизму, редукцио­низму, эклектизму - всему тому, что больше соответствует его способу бытия, только не к диалектике. Вполне понятно, почему духовные приказ­чики буржуазии предпочитают "болото философского опошления науки, заменяя „хитрую" (и революционную) диалектику „простой" (и спокой­ной) „эволюцией" [29, с. 19] и, соответственно, предпочитают обращать­ся к оперированию "спокойными” мысленными, непротиворечивыми фор­мами, построениями в духе логического позитивизма.

Развитие в этом способе деятельности не осваивается и, соответ­ственно, категория развития здесь просто не вырабатывается (за не­надобностью, за непотребностью). Для нее т.е. для идеального вычленения и выражения ее, тут нет ни объективной необходимости, ни объективного основания и содержания: нечего (и нечем) и незачем выражать и отражать. По существу, буржуазии идея развития не нужна. И по той простой причине, что это не соответствует бытию, способу существования (23) этого класса. У него нет потребности претворять развитие в жизнь (т.е. к поги­бели своей) на практике, в практике общественных отношений (партии буржуазии даже откровенно называют себя консервативными). А идея в диалектико-материалистическом понимании - это обязательно доведение до практического воплощения. Но именно в этом, в таком доведении по­требности у данного класса нет, он заинтересован в сохранении статус-кво, а не в выходе за пределы данной сущности, данной меры (и т.о. ис­чезновении, уступив дорогу новому), В пределах последней он согласен допустить некоторые количественные изменения, реформы, но не боль­ше. Поэтому буржуазия не очень возражает против экономической борь­бы пролетариата, которая сама по себе еще не выводит общество за пре­делы сущности капитализма, не колеблет господства закона прибавочной стоимости и фактически (не доведенная до политической борьбы) ничем не угрожает существованию капитализма. Отсюда и приверженность буржуазии к "ходячей эволюции", эволюционизму, реформизму. Иное дело - классовая борьба, доведенная до политической формы, до общегосу­дарственного масштаба, до завоевания политической власти и уста­новления диктатуры пролетариата (Ленин это называет политической социалистической революцией, которая предваряет социальную социа­листическую революцию). Здесь уже эволюционизму, реформизму делать нечего, т.е. он теряет основание. Идет коренное революционное преобра­зование (ломка) капиталистической формы собственности в обобществленную, социалистическую.

Какой огромной ни казалась бы дистанция от общественного бы­тия, от характера труда до характера мышления, от способа произ­водства до способа мышления, связь их существует, сколько бы опос­редствующих звеньев ни пришлось устанавливать. И связь эта генетическая, развертывающаяся из самого труда по самой его внутренней природе. Как уже отмечалось, сам частичный характер труда, когда человек выступает частичным рабочим и непосредственным агентом частичного же орудия, производства, не вызывает потребности в развивательном мышлении - ни в понятии развития, ни в развитии понятия. Такая потреб­ность возникает лишь при включении того же рабочего в предметно-практическое дело революционного преобразования непосредственно об­щественной формы движения, осуществляемое с позиций потребностей и целей его общеклассового положения. Причем "дело не в том, в чем в данный момент видит свою цель тот или иной пролетарий или даже весь пролетариат. Дело в том, что такое пролетариат на самом деле и что он, сообразно этому своему бытию, исторически вынужден будет де­лать" [17, с. 40], а с доведением до самосознания - действовать со­ответственно своему понятию, сущности, необходимости, развитию.

Для решения всей этой задачи и необходима партия - авангард ра­бочего класса, партия особого типа - революционная, развивательная, которая принципиально отличается от буржуазных партий: эволюцио­нистских, реформистских, половинчатых, так и не дозревающих до ре­волюционности и развития в полном соответствии историческому ме­сту и роли класса, который эти партии представляют (либеральная буржуазия, мелкая буржуазия, т. н. средний класс). В противоположность такому эволюционно-количественному историческому уделу значи­мость в общественном развитии партии пролетариата как партии нового типа - в революционно-качественной действенности (24).

Вот с этой платформы конкретно-всеобщей классовой революци­онно-практической необходимости преобразование обще-обществен­ного движения уже не может не вызвать потребности в конкретно-об­щем понятии, соответствующем тенденции объективного развития в его общественно-практической форме на данном уровне объективного саморазвития. Более того, теперь класс непосредственных производи­телей будет видеть, схватывать и осознавать делаемое им изменение не только отдельных вещей, но и производительных сил и обще-обще­ственных отношений в целом, т. е. на уровне общественного бытия. И эти изменения есть изменения развития - на уровне развития, а не частичных модификаций частичных явлений посредством частичных же модифицированных природных вещей. Причем именно вынужден­ность делать развитие такого масштаба вызывает потребность в фор­мировании понятия развития.

Известно, что "каждый отдельный производитель в мировом хо­зяйстве сознает, что он вносит такое-то изменение в технику произ­водства, каждый хозяин сознает, что он обменивает такие-то продук­ты на другие, но эти производители и эти хозяева не сознают, что они изменяют этим общественное бытие" [30, с.345].

Для того чтобы происходило осознание на уровне всеобщего, не­обходимо, чтобы производители мирового хозяйства осуществляли не­посредственно изменение самого мирового хозяйства на уровне обще­ственного бытия, и не с позиций отдельных производителей, частичных рабочих, непосредственных агентов частичных орудий и т. д., и не с позиций отдельного хозяина, собственника, а также не обмена и т. д. Т. е. и не те производительные силы для этого нужны, и не те произ­водственные общественные (частные) отношения - необходим не­посредственно общественный, коммунистический характер труда.

До установления безраздельного господства такого характера труда конкретным делом, логика которого непосредственно порождает по­требность во всеобщей диалектической концепции всеобщего разви­тия, сознанного развития (свобода) и содержит в себе то, аналогом чего может быть не только конкретное понятие развития данной конк­ретной формы бытия, а одновременно и конкретно-всеобщее понятие всеобщего развития материи, является дело на уровне непосредствен­ного изменения общественного бытия в целом. А это практика рево­люционного изменения самого способа изменения действительности, способа производства (производительных сил и производственных отношений) в масштабе социальной революции социалистического, коммунистического уровня. Не меньше.

Когда же "открыты законы этих изменений, показана в главном и в основном объективная логика этих изменений и их исторического развития", тогда "самая высшая задача человечества - охватить эту объективную логику хозяйственной эволюции (эволюции общественного бытия) в общих и основных чертах с тем, чтобы возможно более отчет­ливо, ясно, критически приспособить к ней свое общественное сознание и сознание передовых классов" [30, с. 345]. Эта сформулированная В.И.Ле­ниным задача остается "самой высшей" для человечества и в наши дни.

Понятие развития, концепция развития также находится в состоя­нии развития (развитие развития). Пребывать в состоянии развития - это его (развития) способ существования (как и общего тоже). Беско­нечность развития самого развития обеспечивается включением его (в форме аналога и тем самым метода) в работу практическую по прак­тическому же бесконечному преобразованию мира и, таким образом, в продолжение развития до бесконечности. В этом и получает разви­тие единство бесконечного многообразия - конкретность высшего по­рядка: конкретно-всеобщее. Здесь же, как необходимый момент тако­го бесконечного процесса, находит свое необходимое место всеобщая концепция развития, через которую происходит осознание объективно­го механизма развития и продолжение с ее помощью развития в фор­ме свободы.

Идет это развитие концепции развития не просто от понятия к по­нятию, от теории к теории, от "построения" (как стало модно гово­рить) одной теории к "построению" другой теории ("метатеории", "метанауки", "метадиалектики" и т.п.), а от живой жизни - к живой жизни. А живая жизнь понятия, категории - практическая жизнь. Она начисто и исключительно общественная жизнь, она и есть непосредственная практика диалектики. Из развития этой жизни и вырастает генети­чески развитие теории развития. Из нее и для нее же.

Примечания.

1.Само такое противопоставление естественной и общественной наук в принципе неверно и недопустимо (и тем более в плане вскрытия всеобщего развития), ибо недо­пустим разрыв на части того, что лежит в их основании, - в конечном счете единой мировой связи. Как подчеркивает К. Маркс, в сущности, есть одна наука - история, складывающаяся из истории природы и продолжения ее - истории общества. И осно­ванием для такой единой науки является реальное единое развитие как единый естественноисторический процесс, завершаемый общественно-историческим процессом, в котором происходит и продолжение, и одновременно воспроизведение естественно-исторического в его целостном развитии, но в высшей форме - общественной практике по воспроизведению этого единого развития, построенной не менее единым обра­зом, вплоть до превращения всего производства, как говорил К. Маркс, в "еди­ное предприятие".

2.Для универсальной диалектики, ее функционирования нужна универсальная Деятельность человека (и общества в целом, и каждого отдельного индивида). Л это коммунистическая деятельность, труд без нормы и вознаграждения, без разделения труда, на основании непосредственной коллективности

3.Выходит, что не будь реальной, материальной общинной собственности, не возникло бы идеальное понятие "общее".

4.Например, "пастушеские... народы, занимающиеся исключительно охотой и рыболовством, находятся позади того пункта, откуда начинается действитель­ное развитие" [13, с. 44]

5.Конечно, было бы наивным рационализмом сводить изменения в способе мышле­ния, в логике непосредственно к экономическому базису общества, к изменению его са­мого по себе, выделенного из общей связи со всей идеологией. Новый социально-эконо­мический уровень не дает непосредственно нового способа мышления, новой логики, которая отнюдь не непосредственный его аналог (даже с учетом того, что логика в материалистическом понимании - это не учение о собственно формах мышления, а о законах развития материальных, природных и духовных вещей). Он лишь в конеч­ном счете ставит задачу ("социальный заказ"), которую практика данного уровня в состоянии разрешить, вызвав к жизни соответствующий идеальный план.

И в этом отношении диалектика как учение, теория, способ мышления и т. д. есть итог, вывод, резюме всей истории развития науки, философии, техники, произ­водства, общественных отношений. Но все эти факторы находятся сами в опреде­ленной внутренней, необходимой, генетической связи, где исходными, определяю­щими, первичными выступают, конечно же, материальные факторы, общественное бытие, а определяемыми, вторичными - формы общественного сознания, в том чис­ле и диалектическое учение. Появление нового социально-экономического уровня вовсе не означает автома­тическое появление нового способа мышления. Как и вовсе не ветряная мельница непосредственно порождает феодализм, а паровая капитализм. Точно так же, когда говорится, что с каждым новым открытием материализм меняет свою форму, то вов­се не подразумевается, будто и в самом деле, стоит открыть науке какое-либо новое явление ("диковинное"), - и это непосредственно поведет к изменению материализма. Одно должно быть ясно в рассматриваемом вопросе: если при наличии соответству­ющих социально-экономических условий, факторов, требующих возникновения диа­лектического способа мышления, последний может появиться, а может и нет (в зависи­мости от целого ряда других факторов - объективных и субъективных, идеологических и т.п.), то без таких условий, без возникновения этих факторов такого ранга и уров­ня диалектического способа мышления не будет в любом случае.

6.Труд коммунистического - непосредственно общественного характера "выс­тупает уже не столько как включенный в процесс производства, сколько как такой труд, при котором человек, наоборот, относится к самому процессу производства как его контролер и регулировщик" [14. с. 263]. Это то, что ныне называется управлени­ем, но которое в условиях коммунизма из управления людьми превращается в управ­ление вещами и процессами.

7.Как и не менее любопытно было бы знать, какие чувства испытывал бы при виде такого зрелища Л.Н.Толстой, которой безапеляционно заявлял (это уже в XX в.), что крылья - чепуха, бог не дал человеку крылья, и нечего ему пытаться летать.

8.Которое обеспечивается историческим практическим формированием обществен­ных отношений обобществившегося человечества на базе (базисе) непосредственно об­щественного характера труда и непосредственной коллективности. "Природе потребовались миллионы лет для того, чтобы породить существа, ода­ренные сознанием, а теперь этим сознательным существам требуются тысячелетия, чтобы организовать совместную деятельность сознательно: сознавая не только свои поступки как индивидов, но и свои действия как массы, действуя совместно и доби­ваясь сообща заранее поставленной обшей цели. Теперь мы уже почти достигли та­кого состояния. Наблюдать этот процесс, это все приближающееся осуществление положения, небывалого еще в истории нашей планеты, представляется мне зрели­щем, достойным созерцания, и я в силу всего своего прошлого не мог бы оторвать от него своего взора" [22, с.55-56].

9.Можно считать, что коммунизм как состояние материи (и притом наиболее близ­кое к "материи как таковой" (Энгельс)) занимает совершенно определенное, необхо­димое место как атрибутивная форма, ступень развития в мировом круговороте. Вместе с тем это та форма общественного - всеобщественное, которая заключает в себе всеобщее: реальное всеобщее, живущее в производительных силах и отношени­ях высшей обобществленности и вызывающее к жизни и обеспечивающее содержа­нием всеобщие понятия соответствующей степени общности.

То, что называется разумными цивилизациями в бесконечном мире, и мировом круговороте материи занимает необходимое место. Подлинная человеческая цивили­зация на высшем уровне ее развитости (а не в ее предыстории) - это и есть комму­низм (а вовсе не "высокоустойчивое состояние вещества, способного собирать, абст­рактно анализировать информацию для получения качественно новой информации об окружающем и самом себе, для совершенствования возможностей получения но­вой информации и для выработки сохраняющих реакций") [64, с.48].

10.Но борьба, доводимая до разрешения противоречия, до победы одной, револю­ционной стороны и снятия обеих сторон в новом, высшем основании.

11.Характерно замечание К. Маркса в "Капитале", что "способности к теорети­ческому мышлению, считавшиеся наследственным достоянием немцев, совершенно исчезли у так называемых образованных классов Германии, но зато снова оживают в ее рабочем классе" [2, с. 13].

12.Нужно довести классовую борьбу до политической формы и теоретической, внедрить, в стихийное движение пролетарских масс теорию (в которой осуществле­но самосознание революционного класса) как форму классовой борьбы, как орудие преобразования. Через самосознание этого - революционного пролетарского класса, ставшего классом для себя происходит самопознание и самосознание человечеством своей сущности.

13."Сравните, - писал Ф. Энгельс, - хотя бы у Маркса развитие от товара к капи­талу с развитием у Гегеля от бытия к сущности, и у Вас будет прекрасная параллель: с одной стороны, конкретное развитие, как оно происходит в действительности, и, с другой стороны абстрактная конструкция, в которой в высшей степени гениальные мысли и местами очень важные переходы, как, например, качества в количество и обратно, перерабатываются в кажущееся саморазвитие одного понятия из другого" [26, с.177].

14.И марксизм показал, что "пролетариат может существовать... только во всемир­но-историческом смысле, подобно тому как коммунизм - его деяние - вообще возмо­жен лишь как "всемирно-историческое" существование" [18, с. 35]. Одно и другое возникает с необходимостью.

15.Теория социализма стала научной с открытием материалистического понима­ния истории и закона прибавочной стоимости.

16.Верно решаются все эти вопросы с четких позиций материалистического монизма.

17.По словам самого В. И. Ленина, "никто из марксистов не понял Маркса 1/2 века спустя!!" [34, с. 162].

18.В этом плане нельзя не отметить особое место и роль того, что в истории ре­волюционного рабочего движения получило название большевизма и выразилось в создании партии принципиально нового типа, единственно соответствующей рево­люционному назначению рабочего класса.

19.Потребность в такого типа действии вызывается постоянным наличием диа­лектической (противоречивой) ситуации в общественном развитии эпохи социалис­тических революций, когда непрерывно, быстро и резко меняется социально-поли­тическая обстановка, определяющая ближайшим образом условия действия, а следовательно, и задачи действия [31, с. 84], и вместе с тем, в то же самое время и в том же отношении - остаются общие и основные задачи, "которые не меняются при Поворотах истории, раз не меняется основное соотношение между классами" (и, со­ответственно, не меняется общее направление развития). Это требует постоянного диалектического разрешения такого внутреннего противоречия и не менее диалекти­ческого построения действия для обеспечения продолжения реального развития (как развертывания противоречия). Вместе с тем как раз действенная сторона марксистс­кого учения, т. е. то, что оно "руководство для действия", отмечал В.И.Ленин, 'сплошь да рядом упускается из виду" [31, с. 84].

20.На что хотелось бы обратить внимание (и что не особенно пока анализируется в качестве образца для разработки диалектики), так это на такое явление, как война, и особенно на Отечественную войну 1941-1945 гг., и вообше на военное дело и его про­тивоположность дело мира. Но это особая тема.

21.Можно сказать, что у них как бы отсутствует тот "орган", который в состоя­нии был бы воспринимать движение на глубине развития (вскрывать в движении развитие), ибо сам орган должен развиваться, как известно, из функции, и в данном случае - общественный орган из общественной функции, а ее-то как раз и нет у данного класса - этой развивательной функции и предметно-практической по­требности в таковой. Вырабатывается же это, как мы видели, не просто толковыми индивидами, а деятельностью общественного класса, организованного пролетариа­та. А чтобы отдельный человек постиг суть развития и освоил понятие развития в его полноте, он должен встать на позиции революционного класса, который делает развитие, и включиться в практическую деятельность, борьбу его, направляемую клас­совыми целями и потребностями, тогда по-иному будут восприняты и поняты и ре­волюция (как главный момент развития), и развитие в целом (и такой его момент, как эволюция). Иначе революция будет видеться как "дестабилизация", а развитие - как постепенное изменение, "эволюционизм", серия реформ и т. п. Последнее и есть естественная позиция умирающего класса - буржуазии.

22.Она исчерпала историческое основание, революционную потенцию для рево­люционных, развивательных преобразований, утратила статус субъекта историческо­го действия.

23.И именно соответственно своему бытию, а не соответственно своему понятию. что значило бы в переводе на материалистическое объяснение, понимание - соответ­ствовать "своей всеобщей природе" [25, с. 538], объективной необходимости. Это и есть "суждение понятия". Но буржуазия не обладает необходимостью, не имеет буду­щего, и потому этот класс и понятия не имеет (в полном и переносном смысле слова) о развитии. Она в нем не нуждается, так как может действовать только соответственно своему бытию, существованию (движению), но не необходимости, не понятию (т. е. не сущности, не развитию). А существование у нее бесперспективное. Самое разумное, что она могла бы сделать в отношении объективного развития, так это вообще исчез­нуть вовремя и уступить дорогу новой жизнеспособной действительности, которая место отмирающей "занимает мирно, если старое достаточно рассудительно, чтобы умереть без сопротивления" (23, с.342].

24.Достаточно обратить внимание на первый параграф устава созданной В.И.Лени­ным партии нового типа, чтобы убедиться в этом. Не случайно на II съезде РСДРП вокруг его формулировки шла бескомпромиссная борьба. Формулирование в уставе положения, требующего от каждого члена партии непосредственного, личного учас­тия - реального, активного, действенного, практического по революционному измене­нию общества - в одной из конкретных партийных организаций является выражением самой сути марксистского диалектического материализма, раскрытой Марксом в "Те­зисах о Фейербахе": "Философы лишь различным образом объясняли мир. но дело заключается в том, чтобы изменить его" [11. с.266].