Цена 1 часа рабочей силы, как правило снижается.

Материал из m-17.info

Версия 06:38, 19 июня 2011

Ковпак С. А. От Путивля до Карпат. — М.: Воениздат НКО СССР, 1945. — 136 с. / Литературная запись Е. Герасимова. Подписана к печати 19.4.45.

Содержание

Бой с танками

Объединение произошло как нельзя во-время. На другой день, 19 октября, только собрались обедать — был приготовлен студень, блюдо с ним стояло на дворе, — как вдруг в лесу раздался крик:

— Танки!

Нас было в это время в штабе и возле него человек двадцать. Остальные стояли в заставах — на опушках леса, далеко.

Когда мы выскочили из домика, был уже слышен рев моторов. Танки подходили по главной дороге, со стороны Путивля. Их было два: тяжёлый и средний. Первым показался большой. На повороте, не останавливаясь, он открыл огонь из пушек и пулемётов. В лесу он казался особенно огромным. Дорога не вмещала эту громадину. Он мчался на нас, ломая деревья. Второй следовал за ним. Файл:0 3cb92 f6f5d640 L.jpg.jpg/right Грохот, треск, огонь сверкает, но незаметно было, чтобы наш народ очень испугался. Рассыпались все по лесу и стреляют из винтовок. Смысл в этом был: затрудняли наблюдение немцам. Танки промчались мимо с закрытыми люками. Однако немцы успели поджечь домик зажигательными снарядами. Тушить пожар не было времени, хорошо ещё, что удалось спасти имущество штаба, вынести в лес. [20]

Танки направлялись в сторону наших землянок. Я приказал Курсу бежать с минёрами и заминировать выход из леса, а сам с Рудневым, Базимой и остальными бойцами кинулся вслед за танками. Мы пробирались вдоль дороги. Здесь был густой кустарник, мелколесье, а дальше болото. Я надеялся, что танки далеко не уйдут, завязнут. И действительно, вскоре рёв моторов затих.

Рассыпавшись цепью, приближаемся к танкам. Лес вокруг редкий, молодой, преимущественно кусты на болотных кочках. Танки стоят на дороге борт к борту. На среднем открыт верхний люк. Один немец высунулся, ведёт наблюдение, другие возятся чего-то у гусеницы.

Руднев метким выстрелом снял наблюдателя. Тот, как мешок, сполз в люк. Наши сразу оживились. Кто-то уже кричит «ура». Коля Шубин садит из пистолета по броне танка. А я такие команды отдаю, будто у меня тут в лесу и артиллерия, и миномёты, и пехоты не меньше батальона.

— Батарея, огонь!

— Миномёты, огонь!

— Первая рота — влево, вторая рота — вправо, заходи назад, окружай, приготовь гранаты!

Смотрю, большой танк загудел, стал разворачиваться, подминая кусты, и помчался назад по дороге. Что бы это такое значило? Средний остался. Люк открыт. Никого не видно. Осторожно подбираемся ближе, кидаем в люк гранаты, выжидаем, потом бежим к танку. Он стоит, уткнулся в пень, обросший кустами. Гусеница повреждена, но повреждение пустяковое — один палец выскочил. Экипажа нет. Значит, пересел в большой танк, удрал. Словом, победа полная — и ещё какая! Первый бой — у нас ни царапины, и захвачен почти исправный танк. Возбуждение большое. Все обязательно хотят залезть в танк, но некуда уже — там полно. Кто-то поворачивает башню — народ хочет стрелять из пушки по удравшим немцам, а Коля Шубин ходит вокруг танка и чего-то присматривается к нему. Догадываюсь — ищет на броне следы своих пуль, не может понять: как же так — ни одной пробоины.

Вдруг неподалеку в лесу раздаётся сильный взрыв, как раз в той стороне, куда умчался большой танк. Так это же он, вероятно, взорвался на нашей мине! Тут уж радости не было предела. В воздух полетели шапки.

— Ура!

За первым взрывом последовали другие, не такие сильные, но частые и все в одном месте, похоже было на беглую [21] стрельбу из орудий. Что-то подозрительное. Народ затих, прислушиваясь, а потом по моему знаку все сразу кинулись в сторону взрывов, стараясь обогнать друг друга.

Издалека увидели на дороге большое пламя. Развороченная взрывом тёмная громада танка пылала, как костер. Башня была сорвана, лежала в стороне. Подойти к танку нельзя было. Внутри рвались снаряды и патроны.

Когда затихли взрывы и потухло пламя, внутри танка оказалось девять обуглившихся трупов. Экипаж обоих танков, проникших в Спадщанский лес, и проводник-предатель сгорели заживо.

Наши военные товарищи, составлявшие отдельную группу, подоспели к месту боя, когда всё уже было закончено. Они не сразу поняли, что здесь такое случилось. То, что они увидели, с трудом укладывалось в их головах, а то, что им рассказывали, ещё того труднее. Одному казалось самым важным втолковать, кто и как первым услышал шум моторов. Другому больше всего понравилось, что я командовал «артиллерия, огонь!», третьему не терпелось рассказать, как здорово вспыхнул подорвавшийся на мине танк, как хлопцы, быстро подскочив к нему, облили его горючей жидкостью. А Коля Шубин уверял всех, что ему нисколько не было страшно.

— Старикам может и страшно, а мне чего бояться, — говорил он. — Танк палит из пушки и пулемётов, а я бегу за ним прямо по дороге.

Это он воображал, что бежал за танком по дороге — бежал он лесом вместе со всеми. Вероятно в таком возбуждении был, что теперь ему действительно казалось, что по дороге бежал. Во всяком случае, мне, как командиру, не приходилось жаловаться на отсутствие боевого задора у людей. Очень радовало и то, что наши военные товарищи теперь должны были уже иначе смотреть на нас, путивлян.

Словом, мы имели полное основание быть довольными днём и возвращались к домику лесника в прекрасном настроении. Жаль только, что домика не было — сгорел дотла. Зато студень, стоявший во дворе, сохранился в полной неприкосновенности. Это очень обрадовало нас, так как всем страшно хотелось есть.

Никогда, кажется, я не ел ничего с таким аппетитом, как этот студень. Впрочем, в этот день все казалось замечательным, даже землянка, в которой мы расположились на ночь, хотя от дождей воды в неё натекло по колено; чтобы ночью не утонуть, пришлось навалить в землянку уйму сена.